Случай Макса Мора

Макс Мор, 1860 г. рождения, католического вероисповедания, учитель. Предположительно никакой наследственности, всегда здоров, из детских лет ничего не известно. О его биографии из личного дела следует, что он в 1881 и 1884 гг. без помех выдержал два экзамена на право работать учителем. В 1884 г. главный учитель сообщает, что М. намеренно избегает общения с ним, здоровается с ним только неучтивым образом, однако общается с одним мужчиной, которого знает как явного врага главного учителя, и позволяет ему себя натравливать. Хотя М. прилежен, однако отношения с ним невыносимые. Позже, из других источников, стало известно о том, что М. организует «скандальную оппозицию».

В том же 1884 г. М. обручился. Свадьба состоялась в 1888 г. От брака родилось 5 детей: в 1890 и 1891 г. — дочери; в 1893 г. — сын; в 1896 и 1903 г. — дочери. Вскоре после свадьбы М. был приговорен к денежному штрафу в размере 3 марок за то, что после долгих взаимных оскорблений он дал пощечину жене пограничного смотрителя, которая стирала ему белье. Окончательное определение на должность было отложено. Вскоре после того, как это произошло (в 1889 г.), он опять впутался в ссоры, особенно, с бургомистром деревни. Последний жаловался на М., что тот использует детей для личных услуг, плохо справляется с делами общинной канцелярии и т. п. М. читал эти жалобы вслух классу. За оскорбление бургомистра он снова был приговорен к денежному штрафу в 3 марки. Отношения стали совсем невыносимыми; школьный инспектор говорит о грубых бестактностях, и что М. очень вспыльчив по натуре. Он был потом переведен (в 1890 г.) на новое место, где пробыл 3 года, там ничего не происходило. Когда в 1893 г. он снова был переведен в Ц., здесь вскоре снова начался беспорядок. С половиной общины он перессорился. Бургомистр жалуется первым: М. говорит в школе презрительно о воспитательнице, позволяет себе о ней выражения, которые нельзя воспроизвести, допускает, что мальчишки-школьники в его присутствии кричат ей вслед ругательства. Свои обязанности общинного писаря он также очень плохо исправляет; где он может вызвать беспорядок, он это делает, на него нельзя положиться. Вскоре присоединяется жалоба пастора: воспитание школьников достойно сожаления, деревня еще никогда не была такой разобщенной и такой взволнованной, во всем виноват учитель М. Он, например, неожиданно, в последний момент, демонстративно, из конкуренции с другими устроил рождественский праздник и не пригласил представителей власти (бургомистра, пастора и т. п.) Желанный всеми сторонами перевод вскоре состоялся. В новом круге деятельности состояние было противоположное. Всюду царила удовлетворенность, даже существовавшие прежде раздоры исчезли с прибытием нового учителя. Самые различные свидетельства со всех сторон подтверждают ему позже, что он пользовался всеобщей любовью, является верным своему долгу учителем, хорошим органистом и старательным общинным писарем, что он сверх своих обязанностей брал на себя особые работы, отличался большим усердием и непрерывной работой. Так идет без изменений целых восемь лет, с 1895 по 1903 г.

В последнее время (как далеко это отстоит по времени, было, к сожалению, не выяснить) М. был очень ревнивым. Последующие расследования жандармерии указывают (май 1903 г.): «М. был постоянно ревнивым, и его жене нельзя было разговаривать одной ни с одним мужчиной, чтобы избежать домашнего скандала. Супруга постоянно вела себя образцово». Один поденщик, который за это позже был посажен в тюрьму, сказал М. что якобы видел, как Лустиг и двое других имели половое сношение с его женой. В начале мая 1903 г. М. обвинил этого Лустига в предполагаемом прелюбодеянии с его женой. Лустиг пожаловался школьному инспектору и пригрозил жалобой на М. В тот же день — четверг — тот сам появился у инспектора, обвинил свою жену в прелюбодеянии, заявил, что он обсуждал с адвокатом возбуждение дела о разводе и лично передал прокурору иск к прелюбодею. Он рассказал среди прочего невероятную историю отравления, которая, якобы, произошла еще до 1897 г. Целью его визита было прошение о переводе. В пятницу инспектор получил письмо от пастора, что отношения между супругами превратились в невыносимые. Поэтому он сам поехал в ту же пятницу в деревню, навел справки и узнал, что жену М. нельзя ни в чем упрекнуть, что М., однако, уже долгое время ревнует и даже бил свою жену. Все были на стороне жены. М., вызванный инспектором, пообещал, что наступит перемена. Инспектор предполагал бредовые представления, в данные момент ничего не предпринимая.

Поведение М. стало все больше бросаться в глаза и возросло в ночь с субботы на воскресенье до психотического состояния. Последующие совпадающие показания свидетелей установили, что он стоял у открытого окна, точил и угрожающе поднимал топор; что он в 11 часов вечера и снова в час ночи звонил в школьный колокольчик. Его жена, которая через несколько дней должны была родить, заперлась в одной из верхних комнат. На следующий день он выгнал ее вон из дома. Ее принял бургомистр, он поручил сторожу и еще одному мужчине всю ночь оставаться у М., чтобы не произошло несчастье. Имеется срочное письмо, которое в эту ночь М. написал школьному инспектору[44]:

«Господин инспектор! Сейчас, когда я пишу эти строки, 12 часов ночи. Мне было сообщено, что сегодня вечером или утром 2 залезут в дом, чтобы меня убить.

Я писал в общинном зале. В 11 часов со стороны Лустига послышался шум.

Я отправился туда со светом и услышал, что 2 лежат внизу, они смеялись и один свистел моей жене; она должна была открыть, но не знала, что я еще пишу.

Только когда я дважды ударил в набатный колокол, эти 2 ушли прочь.

Я обвиняю бургомистра в соучастии; он должен был видеть этих 2, они остановились у его дома. Также Лустиг пришел домой и его тесть, который незадолго до того открыл дверь. Вальтер Кюн и еще один также дома. Вальтер чихнул. Целью моего письма является, подать ходатайство господину окружному директору, чтобы моя жена была отправлена в больницу для разрешения от бремени[45]. Она велела старшей девочке открыть кухонное окно, которое я незадолго до того закрыл. О попытке убийства мне было сообщено сегодня, бургомистр Вайх также занимался прелюбодеянием с моей женой, отсюда его интерес, чтобы сделать меня безопасным. Печальные дела! Я теперь всю ночь не буду спать. Извините мой почерк. С совершенным почтением Ваш покорнейший слуга Мор».

В воскресенье утром М. получил телеграмму от инспектора, которая разминулась с этим письмом. Инспектор писал, что обдумал это дело, он даст М. отпуск и приглашает его в понедельник зайти к нему и к