Виолин, не отрываясь, смотрела на Призрака и чувствовала, как в ее груди рождается странное, не знакомое ей до этого, но очень приятное чувство. И поглощенная новыми ощущениями, она не переставала про себя благодарить всех, кто так или иначе был причастен к ее встрече с этим удивительным разумным.

Она благодарила Лайгора, что он приехал в Лес, когда она там еще была. Отца, что не стал упорствовать и отпустил ее с ним. Мать-природу, за то, что Виолин Льдинка есть на этом свете и может видеть то, что видит сейчас. Пропав из поля зрения зрителей, Атей неожиданно проявился в пяти шагах перед ними и с легкой улыбкой, делая шаг вперед и слегка наклоняя голову к плечу, сказал:

– Прошу простить мой внешний вид, уважаемые мерита и гариэры. Я не ожидал увидеть в нашем лагере гостей в столь ранний час. Разрешите представиться, Атей Призрак, князь Сайшат.

Услышав, как представился парень, Лайгор улыбнулся. «Сдался железный Призрак», – подумал он про себя, а вслух сказал:

– Я рад тебя видеть, дружище, и возьму на себя обязанности представить моих спутников. Виолин Льдинка, княжна дома Изгоев.

Девушка тоже сделала шаг вперед и выполнила безукоризненный книксен.

– Очень приятно, мерита, – подошел к девушке Атей, слегка наклонился, взял в руки ее ладонь, а затем поцеловал кончики пальцев. – Вы не окажете мне услугу? – разогнувшись, спросил Призрак.

– Да, князь? – немного забеспокоилась Виолин. Мало ли, что придет в голову этому красивому, элегантному (даже с обнаженным торсом), обходительному, но все же странному воину!

– Научите моих сестер выполнять книксен так же безупречно, как и вы, – сказал князь и широко улыбнулся, выставляя свой «идеальный прикус» напоказ. Девушки засмущались и покраснели. Причем все три и сразу. Виолин от оказанного ей внимания и незатейливого, но такого приятного комплимента. А вот от чего покраснели княжны Сайшат, было непонятно. То ли от того, что их приветствия, принятые в кругу аристократов далеки от идеала, то ли от того, что обучать их будет (если согласится) дочь самого Галиона Изумруда, князя Леса Изгоев.

– С удовольствием, князь, – улыбнулась Льдинка.

Кивнув княжне, Атей повернулся к двум другим альвам, которых Лайгор представить ему еще не успел, но терпеливо ждал, когда это можно будет сделать.

– И наконец, два моих близких друга, один из которых еще и является мне родным братом: Лоенор Шелест и Мидэл Лис.

– Рад знакомству, гариэры, – едва обозначив кивок, поприветствовал их Призрак и вдруг из аристократа превратился в «своего парня». – Друзья, я думаю сейчас не время и не место соревноваться в красноречии и манерах. Давайте по-простому, а? Вот эта прелестница, что стоит сзади меня, моя младшая сестренка княжна Дарина Игла, а старшая сестра, – кивнул он в первые ряды зрителей, – княжна Медая Пышка, во-он та красавица с румяными щечками, что стоит справа от вас.

Своим поведением Атей «убил сразу двух зайцев». Во-первых, разрядил на поляне официальную обстановку, а во-вторых, оградил своих девочек от возможных насмешек из-за их, пока еще несовершенных, манер. Не дожидаясь, пока альвы переварят эту трансформацию, произошедшую с князем, тот выглядел в толпе разумных Ганею.

– Добруша, мне как, с Саем сразу убежать в лес от стыда подальше или все-таки не стоить волноваться за наше гостеприимство? – спросил парень.

– Не волнуйтесь, ваша светлость, – широко улыбнулась женщина. – Все будет в лучшем виде. Королей не стыдно будет пригласить.

– Ганея, это друзья, – пристально посмотрев ей в глаза, сказал Атей. – Друзья, а не короли. Я дружу не по знатности, а по совести. Улавливаешь суть?

Немного прикрыв веки, видимо, так женщина стимулировала свои мыслительные процессы, она тут же их открыла и улыбнулась еще шире.

– Я поняла, княже. Будет лучше, чем у королей.

– Умничка. Ребятня, – парень уже искал взглядом Стружат. – Кто поможет Дарине поливать на спину вашему князю?

– Я, вашсветлость.

– Я, княже.

– Я…

Пять маленьких ураганчиков сорвались с места.

«Кто ты, князь Сайшат? – задумчиво глядя в спину удаляющемуся парню и на кружащую вокруг него стайку детей, думала Виолин. – Сколько у тебя лиц и масок? И какая из них настоящая? Или они все настоящие?» И вспомнив, как и Лайгор недавно, знакомые с детства слова, едва слышно сказала:

– Добрый с друзьями и беспощадный с врагами. Я поняла тебя, Призрак, ты такой как есть. Ты целостный. И если ты так добр даже со своими слугами, то я не завидую твоим врагам.

– Что, сестренка, впечатлена? – проследив ее взгляд, ухмыляясь, спросил Лайгор.

– Мне хочется сказать нет, Узелок, – ответила девушка. – Но прошу тебя, не заставляй меня лгать.

Пока князь с помощью ребятни принимал водные процедуры, Лайгор перезнакомил альвов со всеми остальными, благо всех в караване он уже знал. После чего народ разошелся заниматься своими делами, больше не обращая на гостей никакого внимания. Ну, альвы, ну и что? Эка невидаль, их князю вон сам парх Резена извинения приносил, а он – ночной правитель герцогства. На базаре, пока за покупками ходили, ни один карманник и рядом не прошел, не то чтоб кошель срезать. Говорят, их князюшко сильно обижен был на ночников, за то, что те за его головой послали. Вот и прошел частой гребенкой по их организации, раздавая тумаки направо и налево. Но князь у них отходчивый, никого убивать не стал, кроме тех, кто влез в его окно. А тут какие-то альвы.

Примерно такие мысли крутились в головах людей Атея, занимающихся повседневными делами.

Виолин краем глаза смотрела на то, как Дарина укладывает волосы своего брата, и невольно ловила себя на мысли, что ей тоже безумно этого хочется: брать его черные, как смоль волосы в свои ладони и плести из них сложную воинскую прическу. Волосок к волоску, такую, какой больше не будет ни у кого, только у него.

– Друзья, а вам не кажется, что наша Льдинка дала трещину? – улыбнулся Лоенор, давно наблюдавший за тем, как его сестра не спускает взгляда с Призрака.

– Тоже заметил? – присоединился к другу Мидэл.

– Шелест, Лис, – прошипела девушка, но вдруг успокоилась и ровным голосом продолжила: – Наверное, вы правы, друзья. Я впервые встретила разумного, комплименты которого пусть и не так изысканы, как у некоторых дворцовых хлыщей, но необычайно искренни. Который действительно похож на мужчину, а не только им притворяется. У которого благородство выражается не столько в сказанных им словах, сколько в его поступках. Я могла бы еще долго сравнивать его с нашей аристократией, но все сравнения, увы, были бы не в их пользу. И какая льдина может устоять перед таким мужчиной?

– Ах-ха-ха, – закатился Лайгор после монолога Виолин. – Посмотри на их лица, сестренка, ха-ха-ха. Они думали смутить тебя, а теперь все их мысли о том, ха-ха-ха. Они что, тоже в списках дворцовых хлыщей? Ха-ха-ха. Или все же ты их немного выделяешь из той массы, ха-ха-ха-ха.