милиции. Все прочие остались лежать…

Влад покосился на уголовников. Ну что ж, видит бог, он не хотел этого. Отхлебнул из стакана слабоградусный коктейль и лениво осведомился:

– Слышь, братан, а чего тебе девочка? Бери вон тех пацанов – они тебе ближе.

– Чего? – прошипел Шварц. Он только сейчас заметил Влада. Помолчал, переваривая, что ему сказали. Потом прошипел: – Ну все, козел, – и направился к нарушителю спокойствия.

– Сам выйдешь? Или санэпидемстанцию позвать? – не двигаясь, спокойно спросил Влад.

Главарь выкинул из кармана руку, в которой блеснул кастет. И обрушил кулак на голову Влада.

Точнее, собирался обрушить. Рука повела себя как-то не так. Она скользнула по поставленному блоку, начала вязнуть, путаться. Влад приподнимался из-за стола, и по мере этого Шварц терял равновесие, пока его лицо не пришло в соприкосновение с подставленным коленом. Хрустнули зубы – четырех как не бывало. Во рту – каша из осколков зубов и хлынувшая кровь.

Влад вырвал кастет, сломав при этом палец негодяю, наддал каблуком по ребрам и спокойно произнес:

– Ну, подходи.

Бандюги на миг застыли. Потом Крокодил отбросил девчонку, схватил с полки литровую бутылку «Смирновки» и бросился в атаку. Вместе с ним устремился вперед Колун, в его руке блеснул нож.

Влад ушел с линии атаки, зацепил локтем Крокодила, тот хрюкнул и упал на колено, схватившись за бок. Влад пропустил руку Колуна с ножом, захлестнул ее хитрым захватом. Кисть хрустнула, рука неестественно вывернулась, и послышался истошный визг.

Четвертый дернулся к дверям, но Влад прыжком настиг его, схватил руку на залом.

– Нехорошо.

И впечатал мордой в стенку. Кровь и сопли размазались по стене. Влад ощупал карманы его пиджака. Из-за пояса вытащил финку, о которой тот забыл.

– Очень нехорошо, – повторил Влад.

И врезал противника еще раз мордой о стену. Тот потерял сознание.

Влад пошел по второму кругу – он уже вынес приговоры и начал их исполнять. Крокодил получил два удара – минимум месяц в больнице. Колун скулил, держась за руку. Получил по ушам – перепонкам каюк, потом по голове.

Шварц поднялся на ноги. В голове его мутилось. Лицо, на котором читалось недоумение, было ужасно – кровь хлестала изо рта.

– Ты чего? Совсем? – только и прошепелявил он.

Влад вывернул ему руку, прижал к стене.

– На чем приехал?

– Пошел ты.

Залом стал чуть больше.

– На тачке, – прошамкал Шварц.

– Там еще кто есть?

– Серега остался.

– Пошли.

– Да я… Ой…

Машина стояла неподалеку. Прямо перед баром «Наслаждение». Сидевший в ней человек не понял ничего. Увидел только окровавленного Шварца, идущего вместе с каким-то мужчиной.

Влад уронил Шварца на асфальт, наподдав ему размашисто еще раз каблуком по ребрам. Распахнул дверцу. Извлек Серегу. У того глаза округлились.

– Э, – заорал он и, получив по голени, присел.

– Вы вместе приехали? – спросил Влад.

– Я их вожу. Они на фирме работают.

– Та-ак. – Влад врезал Сереге в солнечное сплетение – теперь несколько минут не очухается.

Нагнулся над Шварцем. Постучал по щекам.

– Как кличут?

– Шварц. Ты того… – Он закашливался после каждых двух слов и переводил дыхание. – А ты в курсах… на кого наехал… козел?

– А ведь за козла мочить тебя надо.

– Да ты… – Шварц скривился от боли в переломанных ребрах.

– По городу работаете?

– Район… держим.

– А ты знаешь, что на правую руку Алтайца наскочил, уродец?

– Ты… Ты чего… не сказал-то? Сразу махаться.

– А тебя не учили в детстве вести себя при-лично?

– Да ты чего?

– Разбор будет по всем статьям. А пока – на…

Влад, вставая, зажал спину, что-то выгнул. В ней хрустнуло. Шварц дико заорал. И потерял сознание. Теперь до конца жизни козлом скакать не сможет.

– Давить надо клопов, – покачал головой Влад.

Он перевел дыхание. Все в норме. Он в рабочей форме. Наверное, дал лишнюю волю чувствам. Это все чертово напряжение. Оно требует хоть какого-то выхода… Интересно, как люди годами живут внедренными в стан противника? Это никаких нервов не хватит.

Плохо, если Алтаец начнет копаться в этом деле. Может насторожиться – каким образом даже такой хороший боец, как Рейнджер, разделал за минуту четырех «быков», знающих толк в мордобое. Ничего. Все утрясется. У Влада была еще назначена встреча.

С Медведем встретились на старом месте.

– У тебя кровь на рубашке, – сказал Денисов.

– Вправил тут мозги одним.

– Кому?

– Отморозкам, которым Бандера город отдал. Они время от времени отрываются.

– Могут возникнуть проблемы?

– Вряд ли.

– У меня мешок сюрпризов. – Медведь подробно изложил последние новости.

– Значит, скоро здесь запахнет жареным, – сказал Влад.

– Еще как. Что ты думаешь?

– Есть несколько вариантов.

Они обсудили их и попытались определить алгоритм действий в каждом случае.

– Выживем, – уверенно произнес напоследок Влад.

– Уж пожалуйста, Влад. – Медведь сжал его руку. – И учти, Бандера нам пока нужен. Живым.

– Понял уже. Можешь не повторять…

* * *

Кохман проснулся трезвый и злой. Он метался по комнате, в которой оказался заключенным. Первый день, когда его кормили и поили до отвала, ему все казалось хорошо. Но вчера пришел Шарифов и сказал, что питие пока отменяется, поскольку он должен быть выглаженным, вычищенным и трезвым. Ибо предстоит серьезный разговор с большим человеком.

– Надоели вы мне за два дня хуже горькой редьки, – сказал ему Кохман. – На хрен я с тобой связался?

– За деньги.

– Где они, эти деньги?

– Переведу на любой счет, который укажешь.

– Где он, мой швейцарский счет?

– Откроем. Но сначала работа.

– Работа, – поморщился Кохман.

– И глупостей не делай.

– Какие уж тут глупости?

Держали Кохмана на последнем этаже панельной пятиэтажки. Из окна открывался вид на унылые хрущобы, тянувшиеся к горизонту, на коптящие заводские трубы. Внизу стоял пивной ларек, у которого толпились в этот ранний час окрестные забулдыжники. Затворник с тоской глядел на очередь.

– Что, завидно? – спросил его Мусса – кавказец из охраны. Кохмана охраняли два человека – безоружные, но таким оружие и не особенно нужно. Они самим своим видом и массой подавляли желание не то что сделать глупость, а и подумать о ней.

– Завидно, – вызывающе воскликнул затворник. – Второй день горло сухое.

– Ничего. Хозяин придет. Скажет, что с тобой делать.

– А что со мной делать?

– Что скажет – то и сделаем, – зевнул Мусса и отправился в прихожую.

На двери замок – не откроешь. На окне решетки – не сбежишь. Остается только сидеть и ждать этого самого хозяина.

Хозяин появился к вечеру. На Кохмана он не произвел никакого впечатления – обычный азербайджанец, в возрасте, с усами, щетина на щеках, и улыбается все. Таких на любом рынке по трое на метр прилавка.

Но, видя, как шестерят и заискивают перед ним окружающие, становилось ясно: он действительно хозяин. Поэтому Кохман отогнал подальше злобу и раздражение от недопития и тоже стал широко улыбаться в ответ.

Амаров расположился в кресле напротив Кохмана, покачал головой:

– Сразу видно ученого человека.