ушел бы – хоть в лес, хоть на поклон к дорогому дядюшке, просить для себя камеру повышенной комфортности… Лорд он или нет, в конце концов! Но Себастьян – менталист. Слишком хороший, пожалуй, пусть и с изрядно поломанными мозгами. Сквозь неприятие, злость и напускную холодность он чувствовал совсем другое. Мэйр испытывала нетерпение, желание, немного страха. И думала. О том, как ей на самом деле нравятся обжимания и поцелуи. И что Себастьян в ее постели ей совсем не нужен; да только правды в том нет и на медяк.

Внутри проснулось темное.

– Хорошо, – протянул он, шагнув к Мэйр, нервно комкающей полотенце. Обхватил запястье, потянул на себя, заставляя развернуться полностью. – Идиотских подкатов больше не будет.

Не дожидаясь реакции, только поморщившись от плеснувшего в воздухе недоумения, Себастьян накрыл ее ладонь губами, куснул кончики тонких пальцев. И прижал Мэйр к столешнице, обхватив за узкую талию. Сразу под рубашкой, задрать которую вышло само собой. Ощущение теплой кожи под ладонью сводило с ума, заставляло не мигая смотреть в дикие глаза, на пухлые губы. На шею, на которой так притягательно билась жилка. Себастьян облизал вмиг пересохшие губы, притиснул Мэйр к столу еще сильнее, коленом раздвигая длинные ноги.

– Так что, – он склонился к острому уху, нарочно касаясь его губами, – никаких больше обжиманий?

Мэйр отстранилась как могла, уперевшись руками ему в грудь, отталкивая. Получилось не очень-то убедительно, учитывая, что при желании она могла переломать Себастьяну все ребра о ближайшую стену. Спасибо Неметону, тот наглядно поведал, как сильна хиленькая с виду фея.

– Хватит! – зло выдохнула она, вовсю светя глазищами. – Прекрати это, Себастьян. Признайся хоть самому себе: ты лапаешь меня просто потому, что больше некого. Ты хоть понимаешь, насколько это унизительно?

– Я лапаю тебя, потому что мне этого хочется, – даже не пытаясь отстраниться, прошипел Себастьян. Будь он чуточку больше… социализирован, сказал бы совсем другое. И сменил бы тон, чтобы не казаться совсем уж наглой сволочью. Увы, не судьба. – Потому что ты красивая. Потому что ты мне нравишься. Меня не тянет к людям, но тянет к тебе. Можешь искать сколько угодно оправданий и причин, но я тебе тоже нравлюсь. Или тебе тоже больше не с кем делать все это?

Что именно «это», он пояснил наглядно – снова потянул за запястье, коснулся губами там, где бился пульс, легонько сжал зубы. Мягкими поцелуями покрыл кожу до самого локтя. Ответом стал шумный вздох, который Мэйр попыталась сдержать, но не преуспела. Себастьян выпрямился, чтобы заглянуть в сверкающие глаза феи.

И не выдержал – взгляда, шквала чужих эмоций, вида чужих губ так близко. Наклонился снова, делая то, что так давно хотелось – прижал к себе еще сильнее, впился в тонкую шею, прикусил нежную смуглую кожу, наверняка оставляя на ней след. Уловил удивленный, еле слышный стон; запустил пальцы в шелковистые волосы, оттянул их, открывая себе доступ.

– Ну же, Мэйр… Скажи, что тебе не нравится… Скажи – и мы прекратим все это. Я прекращу, – лихорадочно шептал он, продолжая целовать, кусать, проводить языком от острой ключицы до самого уха. – Скажи, Мэйр, ну…

– Так н-не… нечестно, – выдала Мэйр почти жалобно, голос ее заметно дрожал. – Нечестно, – хрупкие с виду пальцы впились Себастьяну в плечо, больно и наверняка до синяков. – Нечестно, слышишь ты, поганец бессовестный?!

– Ой, ну и что?

Ответ его злобной фее не понравился. Себастьян услышал треск ткани – это надорвался рукав рубашки под чужими пальцами. Мэйр больно ударила его ладонью в грудь – не столько отталкивая, сколько негодуя, – но тут же вцепилась в воротник, притянула обратно и поцеловала.

Ничуть не ласково, остервенело даже, мстительно прихватив нижнюю губу острыми клыками… Но поцеловала. Сама. И с явной охотой.

Этого хватило, чтобы напрочь отшибить ему последние мозги.

Сдерживать ее Себастьян не пытался. Куда там, когда чужие руки выдирают рубашку из штанов; когда горячие ладони ложатся на спину, царапая почти до крови; губы целуют в обнажившееся плечо так, что впору кончить только от этого. Хотелось разложить Мэйр прямо тут, благо, кухонный стол крепкий и выдержал бы. И Себастьян уже почти сделал это, огладив ее бедро и закинув ногу себе на талию, чтобы оказаться еще ближе.

Но Мэйр была против – невзирая на возбуждение, которое легко читалось в хаосе ее чувств, она снова мстительно укусила его за губу. Лихорадочное «Ну не здесь же!» обожгло, заставило отстраниться.

Глаза напротив сверкали уже не злобой, а нетерпением и желанием; Себастьян тонул в этой мути и из последних сил заставил себя потянуть Мэйр к лестнице.

Они раздевались прямо на ступеньках, не особо заботясь о сохранности вещей и том, что поутру придется убираться. Еще этим утром он не собирался никуда отпускать свою фею. Не из-за десяти лет целибата, нет. Просто это его фея, внутри которой так хочется оказаться, целовать каждый дюйм обнаженной кожи, чувствовать под собой ее гибкое тело.

Себастьян опрокинул Мэйр на постель, тут же сжав узкие запястья в ладонях. Остановился, буквально оторвав себя от горячих губ – перевести дух, да просто хотя бы вздохнуть, потому что все это… запредельно.

– Боги, ну какая же ты… – прошептал, прижимаясь своим лбом к ее.

И отпустил, желая исполнить уже свою мечту целовать Мэйр так, как ему хочется. Глубоко, толкаясь языком в теплый рот. Прикусывая подбородок и кожу на тонкой шее; беззащитные ключицы, расчерченные татуировками, каждую из которых хотелось обвести отдельно. Вылизывать обнаженный живот, двигаясь все ниже.

Себастьян остановился, чтобы полюбоваться ею – взволнованной, теплой и такой близкой, что впору почувствовать себя подростком, впервые оказавшимся в постели с девушкой. Разумеется, это было далеко не так – спасибо деревенской скуке и собственной внешности. Но Мэйр – это Мэйр, и ради нее он готов дружить хоть с деревьями, хоть со всей лесной нечистью разом.

– Эй, ты чего? – поинтересовалась она, несильно потянув за волосы на затылке и заставляя посмотреть в полыхающие льдистой зеленью глаза.

– Хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. Всегда, Мэйр, – тихо проговорил Себастьян, снова возвращаясь к шее, выдыхая в нее, сцеловывая крохотные капли пота.

– Так мне разве плохо? – изумилась она, приподнявшись на локте и улыбаясь ему – не насмешливо, скорее очень уж понимающе.

Свободная рука легла ему на затылок, осторожно поглаживая; горячие пальцы медленно скользнули по шее вниз, стиснули плечо.

– Все в порядке. – Мэйр провела ладонью по его спине, ненароком задевая царапины, которые сама же и оставила. Снова поцеловала – коротко, легонько, чуть ли не целомудренно.