class="p1">Непонятно только, над чем именно. Хотя причин было достаточно. Начиная с совершенно дурного побега от проблемы по имени Френсис (и дурацких картиночек в его безмозглой голове) и заканчивая собственно болтовней с тупой деревяшкой.

По лицу вдруг хлестнуло веткой. Не до крови, но больно, заставив устыдиться. Дерево или нет, но оно разумное. И старше Себастьяна в бессчетное количество раз.

– Прошу прощения, – извинился он, не особо стараясь быть искренним. Глянул вниз – по земле стелился огромный корень, высотой доходящий почти до колена. Темный, кое-где покрытый ярко-зеленым мхом. – Я присяду, можно?

Неметон если и удивился подобной наглости, то комментировать своими образами-картинками не стал. Но снова будто бы хмыкнул. Убивать пока не собирался, от любопытства или просто из интереса к назойливому человечку. Себастьян сел, вытянув ноги, а потом и вовсе перекинул одну через шершавое дерево и улегся на нем, подложив руки под голову.

На этот раз опалило изумлением и даже чуточку возмущением.

«И как ты до сих пор жив?» – безошибочно читалось в шуме кроны. Никакие слова не требовались, чтобы распознать это.

Как будто Себастьян знал.

– Спасибо, – проговорил он, прикрывая глаза.

Тишина – густая, словно вокруг не воздух, а толща воды, – накрыла, убирая остатки нервозности. Пожалуй, стоило прийти сюда раньше, когда сила сводила с ума, нашептывая на ухо всякие гадости и сбивая с мыслей. Или не стоило – кто знает, как повел бы себя Неметон, к которому вдруг притащился поехавший менталист с бешеной магией.

Было… сонно. Тихий шелест листьев убаюкивал, и казалось, что здесь, под Неметоном, куда теплее, чем должно быть в осеннюю пору. Или так оно и было – разбираться еще и в этом Себастьян не собирался. Ему хватало над чем ломать голову.

Например, над стеной внутри своей головы. Себастьян уже по привычке нарисовал в воображении «крепость». Окна, двери, черный камень, вязь заклинаний Фалько напополам с теми, что он сотворил в первый раз. Они все еще казались ужасно сложными, но за последние пару дней Себастьян немного разобрался в переплетениях нитей и символов; понял, откуда надо начинать, чтобы не шибануло отдачей, как в прошлый раз. Он мысленно примерился к одному из окон, маленькому, больше похожему на бойницу в старой крепости, и накинул слой поверх первого, выведенного еще Фалько. Одна из нитей натянулась, зазвенела, но выдержала. Себастьян спешно исправил узор, непослушный и слишком сложный, отожравший изрядную долю резерва, но в итоге легший удачно. Кровь носом все же пошла – это он почувствовал сразу, как только вернулся в реальный мир. Сел, нервно утираясь рукавом, и сделал несколько глубоких вдохов, впуская в легкие лесной воздух. Ну, хоть в обморок не свалился, уже хорошо.

По лицу снова хлестнула ветка – на это раз больнее, оставляя ссадину.

– Эй, ты чего дерешься? – возмутился Себастьян, прижав ладонь к щеке.

Он дернулся было, порываясь встать, но вокруг лодыжки вдруг обвился толстый корень, едва не намертво удерживая на месте. Без угрозы, впрочем. Мол, лежи, придурок, пока дают.

– Ладно, ладно, – примирительно произнес он, возвращаясь в прежнее положение. – Спасибо. Еще раз.

Верить ему не спешили – на лодыжку давило с добрую минуту, прежде чем Неметон утихомирился и отпустил. Но в расслабленно-сонное состояние погружать себя и все вокруг не спешил, напротив – шумел кроной, хоть и не слишком громко. Причину Себастьян понял не сразу, только когда ощутил отголосок чужих мыслей. Привычно беспорядочных, туманных и знакомых. Кто еще в лесу может думать одновременно о сладостях и бешеной лесной нечисти? Он открыл глаза и поднял голову, чтобы увидеть поднимающуюся к нему Мэйр в сопровождении трехрогой лошади. Если таковой вообще можно назвать стройное создание с черной, словно ночь гривой, едва не стелющейся по земле. Безумно красивое и столь же опасное даже по ощущениям.

– О, все еще жив, – констатировала Мэйр, зловеще сверкая глазами из-под капюшона. – Не то чтобы я сомневалась…

И, пройдя мимо, плюхнулась в ямку между двух мощных корней тысячелетнего дуба. Ни тебе суеты, ни возмущений, ни укоризненных взглядов. Что уж скрывать, Себастьян смиренно (и малодушно) ждал обычной реакции на свои выкрутасы. А получил…

Ничего не получил. Как будто он пустое место.

Разумеется, мириться с таким положением дел он не собирался. Однако его планы задобрить вредную фею были нарушены.

Узрев прямо перед собой крупную рогатую морду, Себастьян дернулся и тут же зашипел, больно приложившись макушкой о ствол. Келпи жрать его лицо не спешил, просто обнюхал, невзначай мазнув по щеке бархатистым носом. Чуть отступил и очень по-людски склонил голову набок. В полночно-синих глазах можно было с удивительной легкостью прочесть неприязнь и сомнение.

– Тен-Тен, фу, – послышалось сбоку недовольное бормотание, – ты не будешь его есть! Ну, брось, там и жрать-то нечего, жилы одни.

Волшебный конь поглядел на свою не менее волшебную подружку. И, видимо, поверил ей на слово. По крайней мере, съесть Себастьяна покуда не пытались.

– Тен-Тен? – вдосталь налюбовавшись конем, красующимся перед ним изо всех сил, полюбопытствовал он. В одной только позе читалось: «Я лучше тебя, смертный!», и с простеньким именем это никак не вязалось.

Мэйр молчала. Она все еще была сердита, недовольство исходило от нее волнами. И не только оно – Себастьян чувствовал, что она чем-то всерьез озадачена и даже ошарашена. Мысли она прятала старательно, пусть и не настолько, чтобы Себастьян не смог бы их прочитать, будь у него полный резерв и чуть больше желания влезать в чужую голову…

– Таэн’нэйерис, «Черный Шторм» на имперском, – неохотно пояснила Мэйр.

– Красиво. Как и он сам.

Келпи снова фыркнул – казалось, он был польщен, – и вдруг обернулся темным маревом, слился с тенью. Все произошло так быстро, что не гляди Себастьян внимательно – непременно бы удивился, куда это пропала здоровенная хищная зверюга. Судя по подозрительному шуршанию в ближайших кустах, пропала она недалеко.

– Выпендрежник, – пожурила Мэйр, слабо улыбнувшись. – Если бы не некоторые очевидные различия, то я бы решила, что он твой брат-близнец, потерянный в младенчестве.

– Кто знает, где еще гулял мой папаша…

– Вряд ли бы даже у него получилось натрахать коня. Тем более этого.

Выдав столь ценное замечание, Мэйр снова замолкла. Вокруг нее стаей ярких светлячков роились крохотные огоньки. То, видно, была магия Неметона, и она радовалась явлению своей хранительницы. Изредка Мэйр протягивала руку и ловила огонек, сжимала в кулаке. Тот гас с тихим шипением, однако на смену ему загоралась дюжина новых.

Себастьяна за этим нехитрым развлечением упорно не замечали.

И Себастьян, столько лет без особого труда