– Вдох и выдох. Дана, мать твою, выдох!

Как сквозь вату слышала я увещевание зав. гинекологией Ольги Даниловны, принимавшей роды. Потуги. Сколько я их повидала, но испытывала сама лично – первый раз.

Сейчас я чувствовала себя новичком, который, насмотревшись видео на ютубе, возомнил себя матерым серфером, схватил доску и решил сразу оседлать крутую волну. Она росла все стремительнее, набирала разгон, закрывая собой небо. Небо из побеленного потолка родзала. Такого знакомого, привычного, покрытого сетью тоненьких трещин. Вот только угол обзора ныне был другой.

Волна все поднималась, нарастала, вынося меня вверх. Туда, к солнцу, ветру, свободе, боли и радости, что перевились туже любых нитей каната. Гребень волны, пик, вершина, с которого я просто не имела права сорваться, закричать, потому что воздух в моих легких – он не только мой, но еще и того, кто должен вот-вот появиться на свет. И я рычала, сцепив зубы, рычала раненым носорогом.

Миг, который длился вечность, тот самый миг, когда нет сил, но все равно продолжаешь, прошел. И время вновь возобновило свой бег. Волна спала, уступив место блаженству. Наверное, это сродни наркотическому приходу, запредельной эйфории, когда по венам течет неразбавленный эндорфин.

А потом все началось заново. Только еще сильнее, ярче, острее.

И так – по кругу…

А потом – словно лавина сошла с горы, принеся облегчение: ребенок вышел, и я, счастливая, выдохнула, расслабилась. Рано.

– Дана, отдай ноги, куда назад потащила, – отрезвил голос Ольги Даниловны, насколько вообще можно отрезвить рожающую женщину.

Голова и тело ребенка, как оказалось, вышли, а вот ножки – еще нет. Их-то и начало затягивать обратно. В голове возникла ассоциация с мультиком про попугая и бабушку удава, которая пришла, но не вся и не сразу.

Когда малыш родился и весь, мне стало удивительно легко и спокойно, и неважно, что плацента еще не отошла, что у меня разрез на пять… Я просто дико устала. Настолько, что ляпнула:

– Я тут посплю пока, а вы меня зашивайте.

– Убий, какое посплю! – возмутилась Ольга Даниловна. – Не сметь отключаться!

– Я только чуть-чуть. Один глаз спит, а другой – открытый, – осоловело пролепетала я.

– Леш, вколи-ка нашей Дане Владимировне коктейльчик, – распорядилась Ольга Даниловна, глянув на меня.

И он, гад такой, вколол, возвращая меня в послеродовую реальность. Туда, где слышались крики моего малыша.

Утро нового дня подарило мне кучу новых, неизведанных доселе ощущений. Едва я проснулась, как почувствовала, что по мне словно проехал асфальтовый каток. Причем не просто проехал. А на бис, несколько раз: вдоль, поперек и контрольный раз по диагонали. Потом, когда я все же встала, освоив со второй попытки позу старухи Изергиль, случилось и первое кормление проснувшегося крошечного создания. Оно было на диво кусачим, хотя и беззубым. Острые, как бритвы, десны заставили меня вздрогнуть.

При выписке, когда Дэн забирал нас с малышом из роддома, первой фразой, которую я услышала от безмерно счастливого мужа, была: «Дан, а он шевелится!» Я улыбнулась, обняла обоих своих мужчин – и большого, и маленького – и блаженно зажмурилась. Моя семья…

А впереди меня ждала самая сложная профессия – профессия мамы.

Конец