Но тут впереди открылась картина, при виде коей Мендельн замедлил шаг и разом забыл о брате. Развернувшись, он вознамерился бежать прочь, да как можно дальше… но обнаружил перед собою то самое, что по всем законам природы должно было остаться у него за спиной.

То же самое – то есть, дорожку, ведущую к кладбищу, долгое время пребывавшему в небрежении. К кладбищу, каковое, судя по видимой древности, никак не могло быть партанским.

Со всех сторон окруженный тенями мертвецов, брат Ульдиссиана не ждал от шастанья среди заросших могил ничего, кроме дурного. Однако, стоило ему попятиться назад, кладбище только придвинулось ближе. Невзирая на это, Мендельн сделал еще шаг назад…

И в мгновение ока обнаружил себя за полуразрушенными кладбищенскими воротами.

Сдавленное мычание – вот и все, на что он оказался способен, тщетно стараясь осмыслить происходящее. В эту минуту он истово молился о том, чтоб все это оказалось дурным сном, но умом понимал: нет, молитвам его сбыться не суждено. И тут ему вспомнились необычные припадки беспамятства. Может быть, это – некое причудливое их продолжение? Иного ответа в голову уж точно не приходило.

Вдруг Мендельн заметил еще кое-что весьма любопытное… и весьма настораживающее. Тени убитых воинов не последовали на кладбище за ним. Призраки так и остались парить перед арчатыми воротами, будто крылатая горгулья, венчавшая арку, преграждала им путь. Тут Мендельну в первый раз захотелось, чтобы они остались при нем – хотя бы из-за того, что к ним он уже относительно попривык. Без них он оставался совершенно один, а как знать, что поджидает его впереди?

Но, едва Мендельн повернулся назад… словно бы чья-то рука толкнула его дальше, в глубину кладбища. Споткнувшись, он пролетел пару шагов, оглянулся и гулко сглотнул: естественно, сзади не было ни души.

Крестьянин бросил взгляд под ноги, на первую из могил. Место захоронения украшала каменная плита в форме полумесяца, а сама могила была такой старой, что холмик зарос многими поколениями сорных трав и даже слегка осел вниз. Мендельн хотел было отвернуться, но пригляделся к камню внимательнее.

Едва различимые в странном сером сумраке, на камне виднелись такие же письмена, как и те, что ему довелось увидеть в лесу, невдалеке от Серама.

Против собственной воли завороженный новым открытием, Мендельн со всем уважением к покойному присел рядом с камнем на корточки и склонился пониже. Да, вблизи он обнаружил, что глаза его не обманывают. Вдоль полумесяца тянулись строки из множества тех же самых значков, только порядок их оказался незнакомым.

Без колебаний провел он пальцем по первой строке и тут же почувствовал некую силу, исходящую от загадочных символов. Слышавший прежде о заклинаниях, коими якобы пользуются порой в кланах магов, Мендельн мог предположить лишь одно: перед ним – нечто схожее.

Подняв голову, брат Ульдиссиана оглядел ряды надгробных камней, без конца и края тянувшихся вдаль. На разных могилах и камни выглядели по-разному. Вдобавок к полумесяцам, имелись здесь и плиты в форме звезды, и приземистые прямоугольники, и много чего еще. Вглядевшись в даль, Мендельн заметил впереди могилу, увенчанную внушительной статуей – крылатой, с оружием в руке.

Заинтригованный этой статуей, он, огибая могилы, двинулся к ней, дабы разглядеть ее, как подобает. Страх уступил место безудержному любопытству. Он непременно должен был разузнать обо всем этом как можно больше. Может, здесь какое-то особое место упокоения умерших, принадлежавших к кланам магов? А если так, нет ли какой-либо связи меж ними и тем, что происходит с ним, Мендельном… и, раз уж на то пошло, с Ульдиссианом? Прежде он в этом наверняка усомнился бы. Согласно скудным сведениям, почерпнутым из рассказов заезжих купцов, некогда всемогущие кланы ныне едва ли не заперлись от всего мира, поглощенные бесконечными магическими поединками друг с дружкой, а если так, вряд ли им сейчас до возни с парой крестьян вдали от великого города.

Казалось бы, статуя высилась в отдалении, в глубине кладбища, однако, стоило Мендельну сделать к ней пару шагов, внезапно нависла прямо над ним. Мендельн остановился, пытаясь понять, кого она изображает. Крылатое существо, лицо скрыто под капюшоном так, что на виду только губы да пряди ниспадающих на плечи волос… Длинные одеяния и кираса весьма напоминали одежды и латы инквизиторов из Собора, однако изваяны были, словно изготовленные из куда более тонкой материи. Вдобавок, нагрудную пластину кирасы украшали письмена – новые надписи все на том же загадочном языке.

Снова взглянув на крылья, Мендельн отметил, что на птичьи они непохожи. То, что он принял за оперение, при более внимательном рассмотрении оказалось, скорее, вышедшим из-под резца ваятеля пламенем. Легенд о каких-либо существах или духах с подобными крыльями Мендельн не слыхал никогда – таковых не встречалось даже в тех сказках, какие рассказывала мать, когда он был еще совсем мал. В левой руке исполинская статуя держала огромный меч, упиравшийся острием в постамент. Другая рука ее указывала вниз – по ощущениям Мендельна, не только на могилу под постаментом, но и на те, что вокруг. Вдобавок, у Мендельна складывалось определенное впечатление, будто указание адресовано лично ему, но что оно могло значить, брат Ульдиссиана не понимал.

Не понимал, и это, невзирая на обстоятельства, раздосадовало Мендельна просто невероятно. В общем-то, он с детства был терпелив, но сейчас кто-то явно старался вывести его из терпения – и, надо заметить, весьма в этом преуспел.

– Что ж, ладно! – закричал он. Отзвуки его голоса заскакали, заплясали над головой в гробовой тишине. – Если тебе от меня что-то нужно, так объясни же, что! Я требую: объясни!

Ответом ему был оглушительный скрежет камня о камень. Сглотнув, Мендельн в ужасе вытаращил глаза: указующая рука изваяния повернулась и теперь указывала в сторону надписи на постаменте.

Мендельн подождал, не сделает ли статуя чего-либо еще, однако крылатый страж снова застыл без движения. Мало-помалу собравшись с духом, брат Ульдиссиана опустил взгляд ниже.

Увы, на постаменте не обнаружилось ничего нового – только все те же древние письмена. Вряд ли он ждал чего-то иного, однако досада его усилилась пуще прежнего.

– Но я же не могу ничего здесь прочесть! – проворчал он. – Я же ни слова здесь разобрать не могу!

Сощурившись, Мендельн принялся вспоминать слова, сами собою возникшие в голове в тот жуткий час, когда демон застиг его в лесу одного. И знаки перед глазами, и произношение слов вспомнились довольно легко, но разобрать письмена на постаменте Мендельну это не помогло.

Донельзя утомленный бессмысленностью всего этого кошмара, Мендельн осмелился опереться на могильный холмик, склониться к надписи ближе и изучить каждый символ в отдельности. Губы зашевелились, произнося их, но на том дело и кончилось. Ничто, абсолютно ничто ясности в письмена не вносило.

– Что же здесь сказано? – вполголоса прорычал он. – Что же здесь сказано?