сопротивлялись болезни. Войска Кортеса принесли этот вирус в Мексику. Оттуда эпидемия распространяется в Гватемалу, затем еще дальше к югу, достигнув империи инков примерно в 1525–1526 гг. На этих территориях с большой плотностью населения смертность была ужасающей. Вслед за оспой в 1530–1531 гг. пришла корь, затем в 1546 г. одна из разновидностей тифа, в 1558–1559 гг. — грипп, затем дифтерия, паротит (свинка) и т. д. К удару микробиологии добавилась психологическая травма, вызванная Конкистой. Традиционное общество распалось или даже полностью исчезло. Только со второй половины XVII в. появляются признаки демографического восстановления.

Обоснование законности Конкисты и колонизации Америки связано с двумя серьезными проблемами:

1. Проблема юридическая и политическая: по какому праву испанцы завоевали Индии и владеют ими? Эти споры известны под названием «диспут о справедливости права завоевания».

2. Проблема экономическая и моральная: имеют ли испанцы какое-либо право обращать индейцев в рабство и заставлять на себя работать? Это проблемы рабства, принудительного труда и энкомьенды.

Споры начались после проповеди доминиканского монаха Антонио Монтесиноса на Эспаньоле в 1511 г.[134] В законах Бургоса (1512–1513) предпринималась попытка ограничить злоупотребления при эксплуатации индейцев путем организации энкомьенды[135] — юридической формы, с помощью которой пытались совместить решение трех задач:

1. Уважать статус индейца как свободного подданного короля, ведь теоретически индеец, живший в энкомьенде, не был рабом.

2. Обращать индейцев в христианство, т. е., как сказали бы в XIX в., цивилизовать их; решение этой задачи должны были обеспечить энкомендеро.

3. Осваивать завоеванные территории, используя рабочую силу индейцев.

На самом деле законы Бургоса освятили авторитетом права уже существовавшую ситуацию и легализовали принудительный труд индейцев. Полемика об этом велась в течение всего правления Карла V: выступления Лас Касаса, лекции Франсиско де Витория, защита колонизации Сепульведой и диспут в Вальядолиде[136]. Монах Франсиско де Витория делился своими размышлениями на эту тему с кафедры Саламанкского университета; в своих знаменитых лекциях 1539 г. он отвергает то, что называет несправедливыми правооснованиями (Títulos ilegítimos), которыми до этого оправдывали Конкисту; в противовес им он выдвигает другие правовые доводы в оправдание Конкисты. Лекции Витории и выступления Лас Касаса в конце концов убедили влиятельных лиц при дворе Карла V. В 1542 г. монарх издал Новые законы Индий, которые содержали два важнейших распоряжения:

1. Вновь официально и торжественно провозглашался запрет обращать индейцев в рабство.

2. Было принято решение, что любую энкомьенду после смерти своего нынешнего владельца следует упразднить, а ее индейцев отпустить на свободу; вводился запрет на пожалование новых энкомьенд.

Новые законы означали важную победу идей Лас Касаса, но вызвали беспокойство, недовольство и мятежи колонистов Америки. И в Мексике, и в Перу конкистадоры и энкомендеро не допускали и мысли о том, чтобы их лишили прав, которые они считали своим законным достоянием. Восстание в Андах против вице-короля Бласко Нуньеса Велы, которому Карл V приказал проводить в жизнь Новые законы, возглавил Гонсало Писарро. Вице-короля в колонии почти никто не поддержал; ему отказались подчиняться даже оидоры аудиенсии[137]. 18 сентября 1544 г. Нуньес Вела попал в плен к мятежникам. 18 января 1546 г. близ Кито Писарро разгромил немногочисленные верные королю войска, Нуньес Вела погиб в бою. Тогда Карл V понял, что невозможно отвоевать Перу с помощью военной силы и что нужно идти на уступки. В Перу прибыл летрадо лиценциат[138] Педро де ла Гаска, полномочный представитель короля. Он умело убеждал колонистов, что им лучше договориться с законным государем, и собирал войска. 9 сентября 1547 г. он вступил в Лиму и заставил уважать свою власть, власть вице-короля. Гонсало Писарро, покинутому большинством своих бывших сторонников, не оставалось ничего другого, как сдаться. Немного позже он был приговорен к смерти и казнен.

Учитывая возникшие проблемы и споры о Конкисте, Совет по делам Индий решил изучить суть дела и созвать хунту, состоящую из теологов и юристов, чтобы обсудить, «каким образом эти завоевания могут быть осуществлены в соответствии с законами и совестью». 16 апреля 1550 г. последовал приказ приостановить все завоевания, пока особая хунта, которую постановили собрать в Вальядолиде, не решит, дозволено ли следовать прежней политике или же нужно менять ее методы. Вальядолидский диспут не положил конец этим спорам. При этом Витория еще ранее озаботился тем, чтобы составить список правооснований, которые узаконивали уже свершившиеся завоевания, и предлагал улучшения и гарантии для местного населения в Индиях. В Законах Индий предприняли попытку решить эту задачу.

Колониальная политика переосмысливается при Филиппе II. Установления Сеговии (1573) запрещают даже использование слова «завоевание». Формально это дань уважения Лас Касасу, но в действительности ордонансы сохраняют за Испанией право продолжать колониальную экспансию. Наиболее важное событие этого времени — колонизация Филиппин; их открыли при Карле V, но начали систематически осваивать в 1565–1593 гг. Тогда же прекращается критика Конкисты. Великая хунта (Junta Magna) в 1568 г. запретила продолжать споры о справедливости права Испании на завоевание Индий. В 1571 г. были изъяты все бумаги, которые остались в Вальядолиде после смерти Лас Касаса, и запрещена их публикация.

Политика гегемонии, которую Филипп II осуществлял в Европе, постоянно требовала все более значительных финансовых ресурсов. Казна не могла обойтись без золота и серебра Нового Света. Поэтому колониальным властям поручалась задача поднять производительность рудников, а для того чтобы обеспечить их необходимой рабочей силой, требовалось принуждение. В этой связи понятно, почему вице-король Перу Франсиско де Толедо[139]для организации добычи серебра на рудниках Потоси и Уанкавелики[140] вновь вернулся к институту, восходящему еще к инкам, — мите, т. е. к принудительному труду индейцев. Несмотря на протесты моралистов и некоторых теологов, мита продолжала использоваться вплоть до XVIII в.

Католическая монархия

При Габсбургах, как и при Католических королях, Испания не обладала политическим единством. Она оставалась совокупностью территорий (королевств, графств, принципатов, сеньорий), каждая из которых сохраняла свой индивидуальный облик (институты, законы, налоговую и денежную систему, таможни, язык и т. д.). Они имели только одну общую черту: ими управлял один и тот же государь, который одновременно был королем Кастилии, Арагона, Валенсии, графом Барселонским и т. д. Как же назвать такое политическое объединение? Говорить об Испании было бы неадекватно. Нельзя говорить о короле Испании, имея в виду Карла V или Филиппа II[141]. Современники предпочитали использовать иные термины, упоминая достоинство или титул, которым пользовался государь: Империя и император во времена Карла V, а начиная с Филиппа II — католический король, Католическая монархия[142].

Все эти территории соединялись воедино путем наследования. Это были родовые владения, которые государи получали от своих родителей и передавали потомкам на определенных условиях. Во времена Карла V можно