- Анита, я хотел тебя трахнуть. Трахнуть так сильно ибыстро, как только мог, и я сделал это.

- Разве это не было чудесно? - мечтательно произнесла я.

- Было, - кивнул он. - Но у тебя есть вампирские метки, ивсе же я причинил тебе боль. Ты только представь, что бы я мог сотворить собычной женщиной.

Я откинулась в воде так, что волосы полностью намокли, затемрезко села и внимательно посмотрела на него. Он выглядел таким расстроенным,таким потерянным.

- Ричард, я слышала истории о таких случаях. Сломанныесуставы, разрывы внутренних органов, мужчины и женщины, которых хирурги сшиваливместе по запчастям.

- Мы всегда должны быть осторожны, занимаясь любовью слюдьми.

- Мне уже говорили.

- Я ведь не знал, Анита, сможешь ли ты это выдержать. Незнал, причиню тебе вред или нет. Меня возбуждала мысль о том, чтобы трахнутьтебя так, чтобы добраться до тех частей тела, куда не проникал еще никто. Я нехотел этого делать, но мысль об этом приводила просто в дикое возбуждение. Это,по-твоему, нормально?

Я растерянно моргнула, не зная, что на это ответить.

- Нормально или нет, я не знаю. Но это только мысли, ты ведьне стал этого делать. Мысль об этом возбудила тебя, но все же ты не порвал меняна кусочки, чтобы воплотить ее. Это что-то вроде темных сексуальных фантазий -по-настоящему такое вытворять совсем не сексуально, но во время секса мысли оподобной жестокости могут вывести на новый уровень удовольствия.

- Разве ты не боялась меня?

- Нет.

- Но почему?

- Я доверяла тебе, знала, что ты не причинишь мне вреда.

Снимая презерватив, Ричард заметил:

- На презервативе тоже кровь.

- Мне не больно, Ричард, во всяком случае, не больнее, чеммне хотелось.

Честно говоря, это утверждение было правдой только отчасти.Приятное раздражение между ног меня нисколько не беспокоило, а вот пульсирующаяболь где-то в районе пупка настораживала. Она явственно говорила о том, что мыслегка перестарались. Но я не могла признаться в этом Ричарду.

- Ты чего-то не договариваешь, - внимательно посмотрел наменя Ричард. Смежив веки, я расслабилась в теплой воде.

- Не понимаю, о чем ты.

По колебанию воды я определила, что Ричард присоединился комне в ванне. Я приняла сидячее положение, но он уже нависал надо мной, и в егопозе ощущалось нечто угрожающее. Чаще всего я не обращала внимания на егокрупное, во всех отношениях, телосложение, но иногда, вот как сейчас, этосильно бросалось в глаза. Это не было попыткой устрашения, во всяком случае,мне так не показалось. Вряд ли он стал бы делать это специально.

Та самая потусторонняя энергия начала изливаться из него, ивпечатление было такое, словно подостывшая вода нагревается. Я отодвинуласьнастолько, что коснулась спиной стенки ванны. Вставать бесполезно, он все равнонамного выше. Опять же, мой живот, или скорее то, что пониже, начали давать осебе знать резкими судорожными болями. Я даже не была уверена в том, что смогувыпрямиться. Лучше даже не пробовать, это только ухудшит ситуацию. Насколькосерьезны мои повреждения? Не хотелось бы мне отвечать на такой вопрос.

- Тебе больно, ты серьезно пострадала, правда?

Его вопрос был слишком похож на мои собственные мысли.Благодаря метафизической связи, мы могли случайно услышать мысли друг друга.Хороший секс может основательно потрепать щиты, которые защищают нас от этого.Я принялась восстанавливать их до прежнего состояния.

Ричард опустился на колени, положив руки на край ванны пообе стороны от меня. Он наклонился, и жар его силы захлестнул мое тело изаставил низ живота напрячься, и это было больно. Я изо всех сил стараласьсдержать рвущиеся с моих губ стоны боли. И у меня это получалось, но тут Ричардприслонился щекой к моей щеке и тихо спросил:

- Тебе больно?

- Ричард, пожалуйста… - умирающим голосом прошептала я.

- Тебе. Больно? - настойчиво переспросил он, и его силапрошла сквозь меня, заставив издать короткий стон, к удовольствию не имевшийникакого отношения.

- Если не будешь контролировать свою энергию, то разбудишьмою волчицу, - процедила я сквозь сжатые зубы. Во-первых, мне было больно.Во-вторых, я начинала злиться.

Ричард склонился к моему лицу и глубоко втянул ноздрямивоздух, обнюхивая мою кожу. Его сила продолжала теплым жаром пульсироватьвокруг меня. Я закрывалась щитами, как могла - от него, от его силы - отовсего. Я представляла себе камень, каменные стены, за которыми можно укрыться,мысленно возведя их вокруг себя.

Я почувствовала его горячее дыхание на своей щеке, когда онпрошептал:

- У боли тоже есть запах, ты знала?

- Нет. Да.

Однажды мне и самой удалось почувствовать это запах, дажедважды, когда во мне впервые зашевелился зверь.

- Так… тебе… больно? - медленно и отчетливо произнес онкаждое слово, слегка касаясь губами моей щеки.

Меня снова пронзила резкая боль, и лишь ценой невероятныхусилий удалось не согнуться пополам. Я не хотела менять положение, пока Ричардбыл так близко ко мне, и постаралась скрыть реакцию. Он бы заявил, что унюхалмою боль. Многие ликантропы способны учуять ложь, поэтому я сказалаединственное, что могла в данной ситуации:

- Да.

- Спасибо, - сказал он, поцеловав меня в щеку. Затемподнялся на ноги и выбрался из ванны, подошел к сложенным в кучу полотенцам, ивзял одно.

- Куда ты собрался? - спросила я, хотя уже давно была готовак его уходу.

- Подальше от тебя, - ответил он.

Я не стала предпринимать усилий, чтобы не сложится пополамот очередного приступа боли. Перестала делать вид, что мне не больно. Хочетвести себя, как ублюдок, и пускай. Когда я снова подняла свой взгляд, у неговокруг бедер уже было обернуто полотенце. Вместе с этим из помещения ушла и егосила, словно, прикрыв наготу, он прикрыл не только тело.

- Я пошлю за врачом.

- Нет, пока не надо.

- Почему это не надо?

- Может, само пройдет.

- Ты так говоришь, будто такое с тобой уже бывало, -нахмурился он.

- Бывало. Не так сильно, если честно, и потом прошло.

- Мика. - Он выплюнул это имя, словно грязное ругательство.

- Да. - Я уже устала оберегать эго Ричарда. Откровенноговоря, в этот момент я устала и от него самого.

- Везде-то он успевает вперед меня.

- Ничего из того, что делал Мика, ты не мог бы, при желании,сделать первым.