Вернувшись к столику, Юрген обнаружил на своем месте керляйн Айланд.

– …неужто вам жаль белошвейку? Ведь она совершила непростительный грех!

– Жаль? – искренне удивилась Катрин. – С чего вы взяли? Как можно жалеть глупость? Лично я не потерпела бы рядом со своим мужчиной даже смерть.

– Вы говорите парадоксальные вещи.

– Вы так думаете? – приподняла бровь Катрин. И, не дождавшись ответа, сменила тему. – Значит, полагаете, она совершила непростительное? Почему? Ведь тот мужчина был счастлив, возможно, впервые в своей жизни.

– Став ее игрушкой?

– Если подумать, что плохого в роли любимой марионетки? Которую холят и лелеют, ограждают от всех печалей. В мире столько тревог, столько пустой возни! Хлопоты о хлебе насущном, споры с родней, надоедливые знакомые… – Катрин выразительно посмотрела на собеседницу. – Марионетке же нужно думать лишь о том, как угодить мастеру, и тогда он одарит ее благосклонностью. Одна забота против многих – вам не кажется, что такая жизнь проще… лучше?

– Но если мастер потеряет к кукле интерес, как случилось с белошвейкой, прежде чем они поменялись ролями, для марионетки это станет катастрофой, разрушившей весь ее мир.

– Разве саморазрушение не есть суть любви?..

Пикировка настолько увлекла обеих, что керляйн не сразу заметили возвращение Юргена. Катрин благодарно кивнула. Инджи улыбнулась – и за привычным нахальством молодому человеку внезапно почудилось напряжение, даже надлом.

– Добрый вечер, керр Фромингкейт.

– Что вы здесь делаете? – не дал себя сбить с толку Юрген.

– Наслаждаюсь спектаклем… и беседой.

Догадавшись, что ей не рады, Инджи выбралась из-за стола.

– Керляйн Хаутеволле, спасибо за интересный разговор. Керр Фромингкейт, будьте осмотрительнее. На вашем месте я бы внимательнее присматривала за спутницей: мало ли что.

Инджи удалилась, вихляя бедрами.

– Знакомая? – нарушила неловкое молчание Катрин.

– Из тех, которые, как вы говорили, не делают нам чести.

– Занятная девица. Что ей нужно от вас?

Юрген пожал плечами. Керляйн Хаутеволле отодвинула чашку.

– Мне уже не хочется кофе. Вернемся обратно, спектакль скоро начнется, и я собираюсь насладиться зрелищем чужой глупости до конца.

* * *

В этот раз ждать керляйн Висеншафт Юргену пришлось намного дольше. Удивительно, что она вообще согласилась принять его: у создательницы големов не было никаких причин потакать любопытству стажера, тратя на это личное время.

Встречу керляйн назначила во внутренней столовой Зайденфоллена, куда молодого человека отконвоировал неулыбчивый сотрудник местной службы безопасности. Предоставив пустынный по случаю рабочего часа зал в полное распоряжение Юргена, охранник уселся за столиком у входа, решив совместить приятное с полезным – то есть пообедать. Судя по количеству тарелок, из приема пищи он запланировал целый ритуал, а значит, уйти отсюда раньше, чем через час, Юрген не мог даже надеяться.

На первый взгляд, место казалось неплохим. Большие окна с льняными занавесками, новая мебель, накрахмаленные скатерти, зеленый лук в ящиках на подоконниках – и украшение, и закуска. Светло и чисто: стерильность наводила на мысль об алхимической лаборатории, коей помещение, вероятно, недавно и принадлежало. Из кухни пахло котлетами и рыбным супом.

Питались ученые неплохо. Тот же кофе, на непритязательный вкус стажера, не сильно отличался от элитарного напитка керр Коча и, что приятно, не оставлял ощутимых прорех в бюджете. Юрген с удовольствием допивал вторую чашку, когда керляйн Висеншафт наконец появилась.

Вежливым кивком поблагодарила встрепенувшегося охранника, принявшего у нее пальто. Уверенно прошла к столику, по пути улыбнувшись разносчице: «Как обычно». Уселась на выдвинутый Юргеном стул и закурила.

– Признаюсь, ваше приглашение было для меня неожиданностью, керр Фромингкейт! В прошлую встречу мне показалось, что вы не стремились продолжить знакомство.

– Керляйн, я не хотел вас оскорбить.

– Полноте. Вряд ли вы позвали меня, собираясь признаться, что очарованы моим остроумием или неземной красотой, а значит, интерес сугубо деловой. Поэтому не будем тратить время – ни мое, ни ваше. Итак, что вы хотели узнать?

Ее прямолинейность на миг поставила Юргена в тупик, но он сразу же собрался и перешел к главной теме.

– Расскажите мне о профессоре Штайнере. Я поднял архивы, старые номера новостных газет и выяснил, что вы работали с ним в Институте прогрессивных технологий еще до всей истории с убийствами.

Разносчица выставила на стол кофейник, вазочку со сладким слоеным тестом и пепельницу. Едва пригубив, Агнесс вернула чашку на блюдце.

– Это опасный вопрос, керр Фромингкейт. И я не уверена, есть ли у меня право отвечать на него, – она подняла ладонь, прося помолчать. – Нет, не потому что я не люблю распускать сплетни, хотя и это тоже. Вопрос в том, будет ли вам полезен мой ответ? Возможно, вас интересует что-то конкретное?

Теперь уже Юрген задумался, насколько он имеет право распространяться о зацепках, полученных первым отделом.

– Когда мы повстречались в последний раз, керр Штайнер упомянул некую женщину, Еву. Якобы праматерь греха даст рождение новому человечеству. Предполагаю, имя – дань библейской легенде, символ.

– И вы подумали, речь идет обо мне, ведь я создаю големов?

– Не только. Позже в разговоре прозвучало ваше имя.

– Вот как?

Хоть Юрген и опустил часть фразы про дрянную девчонку, собеседница, судя по насмешливому взгляду, и так догадалась. Керляйн выдохнула в воздух колечко ароматного, пахнущего вишней дыма.

– Вас это огорчит, но вряд ли вы на верном пути, керр Фромингкейт. Профессор Штайнер… он был талантливым человеком. Очень целеустремленным. Увлеченным, готовым забывать о сне и еде. Да, чудовищем, безумцем, ради opus magnium отринувшим законы и общественную мораль, но одновременно и гением. – Собеседница затянулась. – Только гений мог отбросить страх и проникнуть в сокровенные тайны человеческого тела. Его трактат о живом манаполе, созданный в результате изучения восприимчивости одаренных к энергии, – настоящий шедевр!

– Научный труд, давший толчок провальным попыткам превратить горный хрусталь в искусственный источник маны? – скептически поинтересовался Юрген.

– А также работам по созданию homo divina. – Смутить керляйн Висеншафт оказалось трудно. – Уже принесшим немало пользы, вы не считаете? Новые големы – лишь первый шаг на пути к совершенству. Следующий – обретение подлинного бессмертия. Жаль, косное мышление ученого совета поставило эксперимент вне закона… и это когда появились первые ощутимые результаты!

– Эксперимент по созданию Адама? Все-таки за проектом стояло правительство?

– Кто знает? – Керляйн Висеншафт пожала плечами. – Разве это теперь имеет значение? Гораздо важнее: вам известно, что праосновой Адама стал младший сын керр Штайнера?

– Нет. – Юрген запнулся и не сдержался: – Чудовищно.

– Чудовищно? Вы правда так думаете? Говорили, Маркуса съедал carinos. Правда это или нет, ведомо одному Богу. Керр Франк уже потерял сына в Лаоссе, и, возможно, именно шанс спасти ребенка побудил профессора бросить вызов и законам Федерации, и законам природы. Хотя с той же вероятностью Маркус мог быть всего лишь предлогом,