каждая из которых вполне могла называться произведением искусства, да демонстрировать собственную состоятельность.

Юргену же было интереснее рассматривать людей и пытаться гадать, кто действительно владеет крупным капиталом, а кто – аферист или франт, пускающий пыль в глаза. На противоположной стороне, целеустремленно обгоняя прохожих, мелькнула керляйн в зеленом платье. Стажер пригляделся, попытался удостовериться, что Инджи ему не померещилась, но вид закрыла медленно катящаяся карета, а когда она проползла мимо, девицы на противоположной стороне уже не было.

– Что-то случилось? Кого-то увидел? – встревожилась Маргарет.

– Знакомую, – рассеянно отозвался Юрген. – Не важно, – он поморщился от неожиданного сходства между Жизель и керляйн Айланд. – Возможно, керр Дорф прав и обитель Божьих дочерей не такая уж плохая идея.

– Обитель? – теперь заинтересовались обе кузины.

– Неподалеку от Апперфорта есть закрытая женская школа, где девушки проводят время в работе, молитвах и размышлениях о благочестии. В традициях старых монастырей. Я подумал, кое-кому, – он выразительно посмотрел на Жизель, – было бы неплохо пожить там какое-то время. Вдали от мирской суеты и соблазнов. Поучиться тому, как должна вести себя настоящая женщина.

– Спасибо, что мы живем в мире, где женщину не называют ведьмой и не запирают в монастырь, если она умеет читать, писать, считать и не желает скакать вокруг мужчины визжащим от восторга щенком, – парировала Жизель. – Где нам даже разрешили посещать лекции университетов, правда в роли вольнослушательниц. Глядишь, через полвека нас допустят и в основные государственные структуры – судебную, законодательную, правоохранительную.

У дядюшки в кабинете хранилось много книг, а Жизель, несмотря на кукольное личико, всегда любила читать – и не только романтические побасенки, что было неудивительно для девушки ее возраста, но и классику, и, как оказалось, научные труды.

– Женщина-полицейский. А может, сразу Канцлер? – хмыкнул Юрген, скрывая за насмешкой удивление.

– Веселишься? – надула губки Жизель. – Глупо было ждать иного: в мире мужчин женщинам не придают должного значения! Вечно смотрите снисходительно: мол, замечталась девочка, лезет, куда не надо. А знаете почему? Вы боитесь! – уверенно заявила кузина. – Женщины – умнее и трудолюбивее, чем мужчины. Они более целеустремленные и гораздо выносливее на длительных дистанциях, когда приходится работать на отдаленный результат. Нам не хватает только сплоченности. А еще некоторые нюансы организма…

Юрген подумал, что тетушке будет трудно найти жениха вовсе не для Маргарет. Из домашних уютных девочек получаются прекрасные хранительницы очага, а вот Жизель горит желанием устроить революцию, хотя бы в отдельно взятой семье.

– Мир сошел с ума! Моя сестренка собирается переписать существующий политический строй только потому, что матушка не разрешила ей выступать в театре!

Жизель обиженно пихнула его кулачком в бок, поджала губы и отвернулась, делая вид, что не желает больше разговаривать. Юрген не переживал по этому поводу: кузина быстро вспыхивала, но и быстро успокаивалась – не пройдет получаса, и она снова будет щебетать об очередных глупостях. Это одна из причин, из-за которых он, пожалуй, не хотел бы жить в мире, где правят женщины.

Государство – корабль, который мужчины удерживают на верном курсе. Женское настроение переменчиво, как южные ветра. Можно простить им отдельные вольности – выступление в театре, да шут с ним, даже журналистику, – но допускать к штурвалу совершенно нельзя!

* * *

Зимние дороги – явление на редкость утомительное. Кони еле плетутся по тракту, и кучера не спешат их подгонять. За окном медленно проплывают заснеженные поля и скованные льдом реки – безымянные, неотличимые одна от другой. Деревеньки, попадающиеся на пути, сонные, безлюдные и неприветливые, кажутся вымершими.

Мир тонет в беспросветной серой хмари.

Единственное развлечение – короткие прогулки на пересадочных станциях, позволяющие размять ноги, перекинуться десятком слов с другими путешественниками (если путевой узел достаточно крупный) и выпить кружку горячего пунша, а то и пообедать, пока возницы меняют замученных лошадей.

Однообразие пейзажей и мерная качка навевают дрему, и мало кто способен устоять перед ее настойчивым зовом. В иные дни в полупустом дилижансе можно с комфортом вытянуться на сиденье во весь рост. Но сегодня Юргену не повезло: экипаж оказался забит под завязку, и к концу первых суток от неудобной позы у стажера затекло все тело. В придачу к этому у него разболелась голова от визга детей – двух, несомненно, в иной ситуации очаровательных малышек лет пяти от роду, превратившихся в сущих дьяволов от безделья и усталости. А еще стажер перестал различать запахи: до того едким был перегар, расползающийся от неопрятного мужчины в потрепанном солдатском мундире. Последним на одной из станций заинтересовалась полиция нравов, и к отправлению пьяница не вернулся.

Как известно, лучшее средство скрасить долгую дорогу – разговоры. Но родители близняшек все силы тратили на то, чтобы утихомирить детей. Чопорная женщина явно была не склонна к беседам. А расспрашивать худощавого дедка с хитрющим взглядом Юрген опасался сам. Старички с радостью хватаются за любую возможность потрепать языками, да так, что потом не угомонишь никакими средствами.

Поэтому единственным доступным Юргену развлечением остались размышления. Сначала он с улыбкой вспомнил Рождество, тетушку и кузин. Подумал, что малыш Бьянки – точная копия дядюшки Августа. Не укладывается в голове: его сестренка – мать! Не успеешь оглянуться, как и Жизель с Маргарет повыскакивают замуж!

Потом мысли сами собой незаметно переползли на работу.

Связь Куратора с вивисектором и главврачом госпиталя можно полагать доказанной. Учитывая специализацию доктора Штайнера, похоже, он продолжает эксперименты над людьми, мечтая создать… совершенного человека? Женщину? Некую Еву, если верить его собственным словам. Или Ева – одна из его помощниц?

Обнаруженные в сгоревшей мануфактуре останки, оборудование… Пожар – неплохой способ замести следы. Если бы не случайное вмешательство Юргена, никто и не стал бы дотошно разбираться, почему вспыхнуло заброшенное здание: после недавних беспорядков у полиции были дела поважнее, нежели копание в кучке золы.

Зачем нужны убийства, алхимическая лаборатория, все прочее? Что в конечном итоге задумал профессор Штайнер? Керр Эрмитлер был прав в своей оценке главного вопроса, и, к сожалению, ответа на него у первого отдела, и Юргена в частности, до сих пор не было.

Как удивительно совпали пожар и волнения рабочих! Совпали ли? Или все готовилось заранее, за несколько месяцев, после того как Гейстом были застрелены руководители профсоюза, ратующие за поиск мирных путей разрешения конфликтов? Юрген осек сам себя. В последние дни история Гейста и дело Куратора начали сливаться в одно. А это было неправильно!

Проклятая кукла! И почему Юрген после пожара никак не может выкинуть Беса из головы?! В тот день он здорово надышался дыма, и воспоминания перепутались – что правда, а что померещилось в бреду? Стажер не знал, выстрелил ли он тогда в голема? Попал ли? Или