— Что мне делать? Чего ты от меня ожидаешь? — нервно спрашивает она, поджав свои нежно-розовые губы.

— Ты будешь рядом со мной. — Если кто-то и проявит сострадание к ней, то это, вероятно, Тристан. Доминик и Андреас могут вести себя как полные придурки. — Всё, что мне нужно от тебя, это чтобы ты вела себя хорошо. Иногда твоя остроумность не к месту, а это не те люди, с кем стоит шутить.

— Вести себя хорошо? — уточняет она, прикусив внутреннюю часть губы.

— Да, веди себя хорошо. Говори только тогда, когда к тебе обращаются. Никаких дерьмовых комментариев.

— А если кто-то будет говорить мне гадости? — Ее глаза сужаются до щелочек. Мне трудно удержаться, чтобы не затащить ее обратно на кровать и не трахнуть до покорности.

— Этого не случится. — Я не думаю, что это случится. Это не в их стиле. Женщины даже не являются стандартным типом подлых, которых можно ожидать в такой ситуации. Хотя я не знаю, чего на самом деле ожидать. Они могут ревновать, а Эмелия очень красивая.

— Они все будут меня ненавидеть, даже если не знают меня. — Она права.

В поражении ее взгляд скользит вниз, туда, где моя рука касается ее тонкой талии. Я поднимаю ее взгляд, чтобы встретиться с моим.

— Любой, кто посмеет показать тебе что-либо подобное, будет иметь дело со мной.

Я не знаю, что я буду делать, но я чувствую некую обязанность по отношению к ней, убедиться, что она чувствует себя комфортно, куда бы мы ни пошли. Это на всю жизнь. Пока смерть не разлучит нас. С этого момента они примут ее как мою жену, и я ожидаю, что они будут относиться к ней с тем же уважением, что и ко мне. Это не значит, что так и будет. Последнее, что я хочу сделать это ввязаться в драку из-за этого.

— Ты это серьезно? — Она изучает меня.

Я улыбаюсь ей.

— Princesca, — говорю я, зная, что ей нравится, когда я ее так называю. — Ты умная девочка. Ты же знаешь, что я не говорю того, чего не имею в виду. Что и приводит меня к этому.

Я наклоняюсь и достаю маленькую сумочку с ее телефоном. Это ее настоящий телефон. Я не покупал ей новый. Она смотрит на сумку. Ее глаза расширяются, когда я достаю телефон.

Она берет его, когда я ей его протягиваю, и в ее глазах нарастают эмоции.

— О Боже, — выдыхает она, прижимая его к груди. — Что это значит?

— Я возвращаю его тебе. Мне не нужно напоминать, чтобы ты распоряжалась им мудро. Ты и так понимаешь, что я имею в виду.

— Ты собираешься диктовать, с кем мне можно разговаривать, а с кем нет?

— Разве это необходимо?

Ее взгляд становится настороженным, потом острым. — Пожалуйста, не испорть это, Массимо, — говорит она, покачав головой. В ее глазах мольба — не разрушай то немногое, что у нас осталось.

— Эмелия… дело не в этом, — отвечаю я, как сломанная пластинка, повторяя одни и те же слова уже слишком часто.

— А в чем тогда? Разве это не может быть просто о нас? — Ее взгляд буквально приковывает меня.

Я хочу сказать «да», но не могу. Так же как не могу сказать «нет».

— Осторожно, — предупреждаю, крепче обхватывая ее за талию. Я понимаю, что этими двумя словами разрушил всё окончательно.

— Могу ли я позвонить отцу? — спрашивает она, игнорируя смысл моих слов.

— Нет, только после свадьбы.

— Я не могу позвонить ему раньше? Но мы увидимся с ним на благотворительном вечере. Ты запретишь мне говорить с ним даже, если он захочет поговорить со мной? — Она соскальзывает с моих колен, и я позволяю ей это сделать.

Я вообще не хочу, чтобы она разговаривала с этим ублюдком, но даже я не могу быть таким жестоким.

— Пять минут. Я не хочу, чтобы он забивал тебе голову всякой ерундой.

Она придержала язык за зубами, когда сказала следующее. Поскольку ее руки сжаты в кулаки по бокам, я могу только догадываться, что она собиралась мне сказать.

— А как же мой друг? Джейкоб. Массимо, он мой лучший друг. Мы знаем друг друга с рождения. Он будет сильно переживать за меня.

— Друзья? — Ладно, я разрешу. Если она даст мне правильный ответ на мой следующий вопрос, она может называть его как угодно. — Твой друг когда-нибудь проявлял к тебе интерес? Он намекал тебе, что хочет быть больше, чем просто друзьями? Ответь мне честно, Эмелия. Я гребаный ублюдок, но я никогда тебе не лгал. Не лги мне.

Ее глаза затуманиваются. Я уже знаю ответ на свои вопросы.

— Ответь мне, — требую я. Она подпрыгивает от моего повышенного голоса. Я чертовски зол, что оказался прав.

— Да.

— Да, что?

— Да… Я думаю, он хотел, чтобы мы были больше, чем друзьями.

— Ну, тогда нет, никаких звонков и сообщений ему не будет.

— Как ты можешь быть таким придурком? Мы всего лишь друзья. — Кажется, она больше разгневана из-за того, что не может поговорить с этим Джейкобом, чем из-за своего отца. Я не буду спрашивать ее, что она к нему чувствует. Мне не нужен ответ на этот вопрос.

— Он друг, который хочет тебя трахнуть. Этот разговор окончен.

— Извини, мы что-то обсуждали? Больше похоже на то, что ты мне что-то указываешь.

Я кипю и встаю так быстро, что она выскакивает из моих рук, когда я тянусь к ней. Я все же хватаю ее, обхватив ее руками за талию. Простыня падает, когда она пытается меня ударить. Я отношу ее обратно в кровать, укладываю и прижимаю ее руки к голове, выкладывая ее как изысканное блюдо с ее великолепной грудью напоказ.

— Отпусти меня, — кричит она, но я держу ее.

— Эмелия, это чушь собачья.

— Как это может быть чушью? Я просто хочу поговорить с другом.

Мне хочется упомянуть Габриэллу и спросить ее, не против ли она, если я с ней поговорю, но это не одно и то же. Габриэлла — бывшая подруга по постели. Джейкоб — нет, и я это точно знаю. Это я лишил ее девственности, а не этот придурок. Хотя, я уверен, он хотел этого.

Она наивна и невинна. Она не знает, какое грязное дерьмо может выдумать мужчина. Я делаю это сейчас, наблюдая, как она борется подо мной.

— Я не собираюсь мириться с тем, что ты разговариваешь с мужчиной, который хочет мою девушку, — говорю я. Только тогда она прекращает попытки бороться со мной.

Я