class="p1">– Мериона! Не должно быть ничего непонятного! Нам доверили протеже Хранителя! Ты хочешь… развеянной вместе со… и нашими… Убирай… немедленно!

Звук то пропадал, то появлялся.

Меня атаковал ужасный скрежет.

Зрение пропало, сколько бы я не пыталась проморгаться.

Профессор испуганно шептал что-то, стараясь убрать то магическое воздействие, что сам же на меня и напустил, а я старалась не кричать.

Дело в том, что стоило мне зажмуриться, как перед глазами начинали плясать незнакомые мне символы. Не сразу, но я признала в некоторых из них буквы из вчерашней азбуки.

Превозмогая боль, пыталась расслабиться.

Организм старательно хотел оттолкнуть любое воздействие.

По глазам ударил яркий свет.

Рядом что-то гулко упало, ругаясь.

Кусая губы до боли, хрипло попросила:

– Усыпите меня.

– Sonim kei…

Глава 39

Как такового сна не случилось.

Я будто бы бредила, пытаясь справляться с жутчайшим напором на собственный мозг. Уснула моя защита, подло установленная молнией. Боль стала терпимой, но никто не спешил помогать мне, с ней справляться.

И магистр, и его жена переговаривались где-то рядом, беспокоясь о моём состоянии. Они думали, что я сплю.

Незаметно для себя поняла, что знаю о великом Дагальском море и его обитателей. А ещё символы перестали быть просто символами. Теперь под моими веками мигали знакомые буквы. Они складывались в слова, предложения… Жутко хотелось пить.

Не сразу поняла, что в гостиной народу прибавилось.

Ледяной тон Дороха приятно ласкал слух, сбивая поступление информации. А я только начала знакомиться с тонкостями вегетативной системы драконьей колючки.

Хранитель отчитывал рьяных учёных почти шёпотом. Атмосфера в гостиной накалилась до предела. Магистр с женой даже не смел заикнуться об извинениях. Профессор отчитался, что процесс запущен, что неизвестная ему магия чуть не выжгла артефакт, но всё успокоилось благодаря своевременному заклинанию сна.

Дальше напор знаний ревностно потребовал всё моё внимание себе, сдавливая до визга отдельные части черепа. Разыгралась настоящая мигрень, но я пискнуть не могла, полностью потеряв контроль над собственным телом.

«Мери Сью?! Ага, конечно! Чтоб все такой "Сью" были! Это самые ужасные пряники в моей жизни! Думаю, теперь мне рожать будет не страшно!»

Тихо рыдая где-то там, на задворках своего сознания, с трудом справлялась с болью.

Когда сил совсем не осталось, Эмилия громко вскрикнула:

– Госпоже плохо! Смотрите!

Паршиво, но меня вырвало. А ещё паршивее осознавать, что не конкретно меня, а моё тело. Кошмар, но сейчас оно воспринималось отдельным от сознания организмом.

Не видя и не чувствуя собственного состояния, я обречённо принимала очередной блок знаний.

Внезапно боль притупилась.

На какое-то время я выпала из реальности.

Не знаю, сколько его потребовалось, но мне вдруг почудилось, что я чувствую прикосновение к своей руке.

На лоб легла холодная ладонь.

– … самая последняя нида выбрала не меня. – Голос Дориана было невозможно не узнать. Я затаилась. – Да мне и не хотелось перерождения. Дать жизнь ребёнку, чтобы он прочувствовал на себе все ужасы бессмертия?

«Ох! Кажется, меня, точнее моё бессознательное тело удостаивают знания сокровенной тайны!»

– … я настолько ненавижу свой долг, что ни за что не обреку ребёнка даже от чужой женщины на эту тяжкую ношу. А потом появилась ты… такая маленькая и смелая… и… – Дорох запнулся. Я испугалась, что он остановится, но пара глубоких вдохов, и страж Арконы продолжил. – Знаешь, на одном из дагальских балов Маша рассказывала о ваших вымышленных вампирах. Та твоя эмоциональная речь о литературе и фильмах не была для меня новой. Вы с Ефремовой в чём-то похожи. Единственное отличие – ей как раз нравился Эдвард Каллен. А я… хкм! – Дориан с горечью фыркнул. – А я его, признаться откровенно, ненавижу. Знаешь, почему? Ужасно ему завидую. И могу сказать тебе сейчас откровенно: если бы я мог, я бы сделал тебя бессмертной любыми способами! – Горячее дыхание вампира коснулось щеки. Я замерла, ошарашенная этим признанием. – Я слишком эгоистичен для благородного жеста с выбором, Аня… никогда не смог бы отступиться, если была бы возможность сделать тебя своей. – Казалось, я на духовном уровне чувствую боль и растерянность этого всегда одинокого мужчины. Мне оставалось только благодарить небо, что я не в себе и не могу сама себя выдать. – Но таких возможностей нет. Я не имею права рушить твою новую жизнь. Следует держаться от тебя подальше. Ты проживёшь отличную жизнь с достойным мужчиной и кучей детишек от него. А я буду…

Голос Дориана понизился до едва слышимого шёпота, волнуя.

Я пыталась прислушиваться, но голова снова разболелась.

А потом я внезапно заснула.

«Что со мной? Где я?» – Это были мои первые вопросы, когда, моргнув, я уставилась в потолок. Точнее в фиолетовый полог поистине царского ложа.

– Госпожа… – тихо ойкнула приставленная ко мне горничная, подскакивая с кресла. – Вы пришли в себя! Какая радость! Сейчас скажу его Темнейшеству!

– Кому? – Не успела я сесть, как меня повело в сторону. Пришлось лечь обратно на подушку.

– Ой! Магистр говорил о последствиях, но потери памяти среди них не было, – не на шутку взволновалась рыженькая девчушка.

В голове плясал такой калейдоскоп информации, что даже быстрая речь горничной вызвала тошноту.

– Тихо, – попросила я прислугу, с удивлением принимая её положение, шедшее в разрез с моим земным воспитанием и полным неприятием крепостного права. – Подай воды… пожалуйста. – Мешанина из противоречий, казалось, прямо сейчас сражается внутри моей черепной коробки, отдавая болезненными ударами по голове. – И принеси экстракт эхинацеи. – Сказала и удивлённо вскинула брови, не понимая, откуда эта информация всплыла. А потом разморозилась, вспоминая: ужин… неловкая беседа с Дорианом, появление белошвеек, а потом магистра Зендиана и его жены Мерионы. Жуткие последствия от артефакта знаний… а потом полный провал и тупая боль в висках.  – Да. Экстракт эхинацеи. Он прекрасно снимает головную боль.

– Сейчас, госпожа…

Поднявшись, по стеночке дошла до ванной комнаты и освежилась, чувствуя потребность в утренних процедурах.

На мне свободно болталась ажурная сорочка. Довольно откровенная. Кажется, именно о такой я вчера просила мадам Силверт, которая была потрясена до глубины души моим смелым рисунком.

От воспоминаний голова разболелась.

Чувство, что я никак не могу добраться до главного, тревожило.

– Госпожа? – В покои уже вернулась Эмилия.

Я плеснула в лицо ещё воды и со стоном выдохнула.

Неожиданно дверь распахнулась, и в ванну влетел Дориан.

Вампир успел сделать