Тут же стрелы обрушились и на строй русов. Сразу по две-три вонзились в щиты первого ряда, одна чиркнула у Свена по шлему. Но кони продолжали яростный бег.

– Сулицы – бей! – рявкнул Свен, когда расстояние стало достаточным.

Прямо перед ним сулица вонзилась лошади в грудь – та покатилась по земле, а впереди нее катился вылетевший из седла всадник. Он упал так близко, что Свен смог разглядеть пучок орлиных перьев на макушке его островерхого шлема. Но одновременно с этим случилось странное – к русскому строю полетели веревочные петли. Видно было, что всадники на скаку крутят что-то над головой, но с таким русы еще не сталкивались. Петли хлестко обрушились на строй сверху, где-то зацепили выставленные копья и топоры, а где-то и головы. Последовал рывок – и два человека вылетели из стены щитов. Всадники ринулись назад, волоча их за собой, как рыб на крючке.

Один такой оказался совсем рядом со Свеном, он даже ощутил удар ветра от падения петли. Еще не сообразив, что происходит, Свен рубанул веревку Стражем Валькирии; отрок скорчился на земле, разроняв щит и топор, цепляясь за горло и пытаясь ослабить натяг.

Вслед отходящим хазарам полетели стрелы; одна попала в лошадь, та взбрыкнула, всадник вскинулся, пытаясь удержаться в седле, и выпустил веревку.

Весь отряд отступал назад, в пылевое облако; на прямое столкновение хазары не решились, для этого их было слишком мало.

– Вперед! – крикнул Свен. – Бегом!

С дружным воплем «Ру-у-усь!» строй устремился вперед. Видя это, хазары подхлестнули коней и помчались прочь от реки. Теперь стало видно, что их даже меньше полусотни. Человек пять осталось лежать на пути их отступления и перед строем – стрелы русов тоже были выпущены не напрасно.

– Стой! Назад!

Обходя упавших лошадей, частью живых, но раненых, строй отошел на прежнее место. Под руководством Годо две оставшиеся лодьи уже ползли к реке, облепленные людьми. Все беспокойно оглядывались, стараясь через строй разглядеть, не приближаются ли хазары снова. В ожидании нового натиска тяжело нагруженные лодьи летели к воде, будто лебеди. Строй стоял, только раненые отошли назад, а прочие вглядывались в тропу через пригорок и ожидали нового появления хазар.

– Что, Кари, узнал, каково быть рыбой на крючке? – потешался кто-то над заарканенными. – Будем теперь звать тебя Кари Рыба!

– Да уж больно он велик для рыбы!

– Значит, будет Большая Рыба!

– Свен! На лодьи! – раздался позади голос Годо.

Свен обернулся: обе их лодьи уже были в воде.

– Бегом! – приказал он, и строй устремился к реке.

Позади вновь звучал топот, когда русы спешно прыгали с причала в свои суда, хватали весла и отходили от берега прочь. Одни гребли, другие держали щиты. Вот отряд всадников показался снова, промчался через место первого столкновения, приблизился. Вслед русам полетели стрелы. Иные засели в бортах, но большинство упали в воду. Настолько близко, чтобы бросать петли, хазары к берегу не подошли.

– Раз! Раз! – выкрикивали вожди, отроки налегали на весла, берег быстро удалялся.

К счастью, ширина реки позволяла лодьям уйти на такое расстояние, чтобы стать недоступными даже для искусной стрельбы степняков – а «степной перестрел» вдвое больше, чем обычный «большой перестрел» лесных жителей. Вскоре уже, оглядываясь с кормы, сидящий на руле Свен видел, как всадники носятся вдоль берега, близ причальных помостов, свистят и размахивают мечами.

* * *

Искры от костра устремлялись в темное небо – как на вчерашней ночной стоянке и позавчерашней. Но нынешний вечер был совсем непохож на прежние. Ровно сутки назад русы хорошо знали, куда они идут и к чему стремятся. Сегодня сидевший у костра Свен знал только одно: они очень хотят сохранить свою жизнь и добычу и живыми злой судьбе не сдадутся. Но возможно ли им выйти из ловушки живыми и с честью? На этом месте мысль упиралась в туман.

– Он сам выбрал этот путь, – раздался рядом угрюмый голос, и кто-то бросил ветку в костер.

Свен не обернулся: брата он узнал и так. Годо сел рядом с ним на расстеленную кошму и обхватил колени. Ясно было, о чем он говорит: Свен и сам думал о том же. Об Амунде плеснецком, которого этим вечером, быть может, нет в живых. Уже второго человека княжеского рода, возглавлявшего этот поход, поглотила Навь. Они, северяне, вновь избежали гибели, но лязг зубов над ухом слышался так ясно, что по спине продирало морозом.

– Он мог бы нас подождать у того села, – продолжал Годо, глядя в огонь. – И тронуться всем вместе. Нас было бы вдвое больше. Тогда, может, эти овцелюбы вовсе не стали бы нападать. Может, их там было и не десять тысяч вовсе!

– Бежать за ним вдогонку было глупо, – сказал Арнор; он так и не ушел после совета, все сидел в стане Хольмгарда.

– Мы только дали бы овцелюбам перебить их и нас по отдельности, – поддержал его Виги, поглаживая голову лежащего рядом пса.

«Опять как с Гримом», – подумал Свен, но промолчал, чтобы не травить товарищам душу.

Все повторилось, как уже было неполный месяц назад. Тогда боязнь бесчестья заставляла их спорить с Амундом, хотя в душе они знали, что помочь Гриму не в силах и остается лишь повернуться спиной к месту его гибели, чтобы позаботиться о собственном спасении. И вот теперь они вели тот же спор уже по поводу Амунда, тоже зная, что изменить ничего нельзя.

И точно так же их томила неизвестность. Возможно, Амунда плеснецкого с его людьми хазары истребили на волоке полностью. Но как далеко те успели до того уйти? Была ли хоть малейшая надежда успеть им на помощь?

– Хотел бы он нашей помощи – подождал бы, – бросил Годо. – А сам пошел – сам и ответ держал.

– Пошли бы вместе – может, прорвались бы, все были бы живы! – воскликнул Логи. – А так сгинем, они там, мы здесь…

– Мы – не сгинем! – Годо повернул к нему голову. – Мы целы покуда. И так, ни за веверицу, сгубить себя не дадим!

На ночь северное войско остановилось на огромном острове, что лежал напротив начала переволоки и разделял широкую реку Итиль на две, тоже весьма широкие, протоки. Он был так велик, что вдоль него можно было идти почти целый день. На нем тоже имелось какое-то население, за ивами не раз мелькали камышовые крыши мазанок, но люди и скот попрятались. Однако нападения конницы здесь можно было не бояться: хоть и говорили, что хазары умеют переплывать широкие реки вместе с лошадьми,