– Почем тебе знать?

– Знать не знаю, а дело наше не безнадежное.

– Да уж очень это… – Вершила покачал головой. – Прямо как через колодец на тот свет лезть…

– Три года лезть придется! – подхватил другой псковитянин, Нежигость.

– А ты другую дорогу знаешь, покороче?

– Да я чего? – Нежига засмеялся. – Там, за колодцем, девица-краса ждет во всяком сказе. Может, и нас дожидается.

– Морена нас там дожидается, – буркнул Вершила.

Но большой охоты спорить не было. Вокруг костра висело угрюмое молчание, предложить чего-то получше никто не мог. Впереди мерещился бесконечный путь, уводящий во тьму, и душу заливала безнадежность.

– И так мы, считай, на том свете, – вздохнул Сдеслав. – Чего уж бояться намокнуть, коли в воде по уши? Пойдем, куда река поведет. Авось боги не дадут пропасть, чуры помогут, выведут куда-нибудь…

С тем и разошлись – с чувством, что остается идти вверх по Итилю, на север, в неизвестность, имея лишь малую надежду отыскать оттуда дорогу в свои края.

Вокруг расстилался тот свет, а он не имеет границ и пределов. Но если впереди был туман, то позади и с других сторон захлопнулись железные ворота, и русы, обдумав свое положение, были благодарны богам, что им оставлен хотя бы такой путь вперед…

* * *

– И что было дальше? – спросил Олав среди тишины.

– С кем? – уточнил Годо.

– С вами, – сказал Олав.

– С Амундом, – одновременно с отцом сказала Ульвхильд.

– С Амундом – не знаю, – признался Годо. – Мы о нем и дружине его больше не слыхали.

– Выходит, Амунд и его люди… все погибли? – упавшим голосом спросила Ульвхильд.

– Мы этого не знаем, – ответил ей Свен. – Но думается, надежды выжить у них было немного. Если бы Амунд подождал нас, то мы все вместе могли бы пробиться…

– Или погибнуть вместе с ним, – закончил Ветурлиди. Его широкое, полное, обычно добродушное лицо сейчас имело озабоченное выражение. – Если бы они настигли вас вместе с Амундом, когда вы бы все уже ушли далеко от реки и не смогли вернуться.

– Или так, – согласился Свен. – Но ни одна норна к нам не явилась, чтобы сделать предсказание, поэтому мы могли лишь позаботиться о себе, как придумали сами.

– Это вам удалось! – с удовлетворением воскликнула Сванхейд. Она тоже была взволнована рассказом, но больше радовалась его благополучному исходу.

– Еще кое-что, конунг, брат мой! – Ветурлиди повысил голос, чтобы его расслышали среди поднявшегося гула. – Сдается мне, если никто из людей Амунда не вернулся к Хельги в Киев, то Хельги до сих пор не знает, чем все кончилось. Он не знает, что его люди погибли, а наши вернулись.

– Он вовсе может не знать, что войско ушло с Хазарского моря! – воскликнул Бергфинн. – Думать, что оно осталось там еще на одно лето…

– Или все перебито. – Сванхейд сузила глаза.

– Если никто к нему не вернется, он и не узнает, что с хазарами больше нет мира… если мы не пошлем ему рассказать.

– Но выяснить, что́ он знает, было бы неплохо! – воскликнул Альмунд.

– Все это нужно как следует обдумать… – проговорил Олав, медленно поднимаясь на ноги и делая знак чашнику. – Пока же поблагодарим богов за то, что к нам они были более благосклонны, чем к Хельги!

* * *

Когда, уже в темноте, шли домой, Вито держалась возле Свена. Видя, с какой осторожностью она выбирает дорогу при свете факела, несомого отроком, он подал ей руку. Она вложила пальцы в его ладонь и сама слегка ее сжала. По дороге они не сказали друг другу ни слова, но за ее молчанием Свен угадывал смесь чувств: запоздалую тревогу и радость, до сих пор смешанную с недоверием.

– Она все-таки была с тобой, – тихо сказала Вито, когда они дошли до дома.

Велерад увел Илетай на свой двор, Радонега уже ушла в избу, Годо перед крыльцом обсуждал что-то с Альмундом, отрок держал возле них горящий факел. Свен знал, что надо пропустить Вито в дверь вслед за матерью и идти к себе, но почему-то не уходил и не выпускал ее руку. Выпали бы дощечки норн чуть иначе – и непогребенные кости его уже оголились бы где-то в степях близ Итиля, как Грима, как Амунда плеснецкого и всех их людей. Но ведь она, Вито, была у него, хотя он вовсе о ней тогда не думал. Может, эта невидимая связь и спасла его, обережный поясок продолжал хранить, даже когда уже порвался? Свен держал ее маленькую ручку с чувством открытия – может, она-то и удержала его на земле, оттолкнула тянувшиеся к нему руки валькирий? И даже сейчас не решался отпустить, хотя опасность давно осталась позади.

– Кто – она?

– Хамингья. И черный медведь. – Вито улыбнулась.

Теперь она хорошо знала, как и где черного медведя поминают в заговорах, но он все еще казался ей каким-то особым защитником Свена, которым она сама его и наделила. Ей было страшно касаться в разговоре его судьбы – вдруг он не поймет ее? Вдруг она сама все неправильно понимает? Но она так тянулась к этому пониманию, так жаждала думать со Свеном в лад, что одолевала страх.

– Я для тебя тоже вроде медведя, да? – вырвалось у Свена.

Чтобы смягчить свой вопрос, он накрыл ее руку второй своей рукой. Но чувствовал себя именно таким – страшным окровавленным зверем, чьи глаза привыкли видеть смерть.

– Н-нет! – вроде бы и с колебанием, но решительно ответила Вито. – Ты – мой муж, и у нас одна судьба.

Она подняла глаза, хотя почти не видела его лица в темноте. Даже Альмунд и Годо уже разошлись, они остались перед крыльцом вдвоем.

– Я никакого другого себе не желаю, – уверенно закончила Вито, с отчаянной храбростью, будто прыгала с обрыва. – Прав ты или нет… я всегда буду с тобой.

Он такой, какого ей послали судички. Такой, каким и должен быть. Даже перед лицом грозящей смерти он не изменяет себе, своему роду, своей чести, своей цели, и она тоже ему не изменит. А жальце в языке Ульвхильд – слишком слабое оружие для такого противника.

Свен наклонился и слегка поцеловал ее в губы – только чтобы показать, что благодарен ей за эти слова. Потом выпрямился и подтолкнул к избе.

Вито прошла на крыльцо, шагнула под притолоку, услышала, как позади закрылась дверь. Слишком быстро закрылась – Свен не пошел за ней. Она и жалела об этом, и в то же время была рада. Его губы на холоде были прохладны, она не успела даже подумать, как полагается