Александр возобновил возню с отверткой.

– Или ты хочешь хороший кусок мяса? – сказала Мюриэл. – Некоторые мужчины предпочитают мясо. Мол, птица – это для слабаков. Ты тоже так считаешь? Скажи, я не обижусь! И родичи не станут возражать!

– Э-э… Мюриэл…

– Что дальше? – потребовал указаний Александр.

– Дальше мы пускаем воду и смотрим, что мы тут наработали.

Мэйкон залез под раковину, показал, где вентиль. Александр протиснулся к трубе и, кряхтя, открыл воду. Удивительно, подумал Мэйкон, все маленькие мальчики одинаково чуть пахнут хвоей, как кедровый шкаф. Он выбрался из-под раковины и включил кран. Течи не было.

– Ну вот, ты все починил, – сказал Мэйкон.

Александр изо всех сил сдерживал ухмылку.

– Теперь знаешь, что в следующий раз делать?

Мальчик кивнул.

– Ну вот вырастешь и будешь чинить краны жене.

От подступавшего смеха Александр сморщился.

– «Отойди-ка, – скажешь, – душенька. Дай глянуть, что тут стряслось».

Александр скукожился и прыснул.

– «Сейчас настоящий мужчина все исправит».

Александр безостановочно фыркал.

– Мэйкон, так ты поедешь к моим или нет? – спросила Мюриэл.

Разумнее было бы отказаться. Но, так или иначе, он уже влип.

Родители Мюриэл обитали в Тимониуме, в районе под названием Охотничьи угодья. Мюриэл показывала дорогу. Рождество выдалось беспримерно холодным, но окна в машине были приоткрыты, чтобы собачьи ворсинки не потревожили Александра, ехавшего на заднем сиденье. По радио, настроенному на любимую станцию Мюриэл, Конни Фрэнсис пела «Первое Рождество малыша».

– Тебе не холодно, милый? – спросила Мюриэл. – Чувствуешь себя хорошо?

Александр, видимо, кивнул.

– Ты не задыхаешься?

– Не-а.

– Нет, мама, – поправила Мюриэл.

Мэйкон вспомнил, что Сара тоже всякий раз давала Итану краткий курс хороших манер, когда они ехали в гости к бабушке.

– Однажды мы с Александром отправились выполнять поручение Джорджу, так? Ну, фирме моей, помнишь? – сказала Мюриэл. – А накануне я возила двух кошек, представляешь? Обычно потом я всегда пылесосю машину, а тут совсем из головы вон, и я, значит, оборачиваюсь и вижу, что Александр распластался в отрубе.

– И ничего не в отрубе, – возразил Александр.

– Выглядело очень похоже.

– Просто я лег, чтоб мне не дуло.

– Видали? – Мюриэл посмотрела на Мэйкона.

Выехали на шоссе; все автосервисы и закусочные были закрыты, огни погашены. Мэйкону еще не доводилось видеть трассу такой пустой. Он обогнал фургон и такси, больше никого не было. Въезд на стоянку, полную машин, украшали закоченелые рождественские гирлянды.

– Вообще-то можно делать уколы, – сказала Мюриэл.

– Какие уколы?

– Ну, такие, чтоб не задыхаться.

– Почему же не делаете?

– Вот если Эдвард к нам переедет, тогда, наверное, придется.

– Эдвард?

– Я говорю – если. То есть если вы с Эдвардом переедете к нам насовсем.

– Ах вон что, – сказал Мэйкон.

Бренда Ли запела «Я заарканю Санта-Клауса». Мюриэл стала подпевать, бойко мотая головой в такт.

– Или ты не собираешься? – наконец спросила она.

– Не собираюсь – что? – Мэйкон притворился, будто не понял.

– Не собираешься к нам переезжать?

– Э-э…

– Либо мы переедем к тебе. Как тебе больше нравится.

– Ко мне? Но там же сестра и…

– Я говорю о твоем доме.

– Ах о моем.

Перед глазами возник его дом – маленький, тусклый, покинутый, притаившийся под дубами, точно хижина сказочного дровосека. Мюриэл глянула на Мэйкона и поспешно сказала:

– Я пойму, если ты не захочешь туда возвращаться.

– Дело не в том. – Мэйкон откашлялся. – Просто об этом я особо не задумывался.

– А, понятно.

– Пока что не задумывался.

– Не надо ничего объяснять!

Мюриэл показала, где свернуть, и они съехали на извилистый проселок. Теперь закусочные встречались редко и выглядели убого. Пейзаж составляли колючие деревца, замерзшие поля и скопище почтовых ящиков всевозможных размеров, ощетинившихся в конце боковой дороги.

Когда машина подпрыгивала на ухабах, на заднем сиденье что-то гремело. Громыхал рождественский подарок Александру от Мэйкона – набор инструментов, маленьких, но настоящих, с крепкими деревянными рукоятками. Мэйкон их выискал по одному, а потом долго перекладывал из отделения в отделение, точно скряга, пересчитывающий свои сокровища.

Миновали кусок плетеной изгороди, осевшей до земли.

– А что нынче делают твои родные? – спросила Мюриэл.

– Да ничего особенного.

– Будет большой праздничный ужин?

– Нет, Роза пошла к Джулиану. А Чарлз и Портер, наверное, шпаклюют ванну на втором этаже.

– Бедняги! Надо было позвать их к моим родичам.

Мэйкон улыбнулся, представив эту картину.

По указке Мюриэл он съехал в луговину в крапинах однотипных домов – кирпичных строений с чердаком, обшитым алюминиевым сайдингом. В названиях улиц были запечатлены деревья, которые там не росли: Березовый переулок, Вязовый тупик, проезд Яблоневого Цвета. Мюриэл велела ехать в Яблоневый Цвет. Мэйкон припарковался за универсалом. Из дома выскочила девушка в джинсах, симпатичная крепышка с длинными соломенными волосами, собранными в конский хвост.

– Клэр! – крикнул Александр, подпрыгивая на сиденье.

– Это моя сестра, – сказала Мюриэл.

– Ага.

– Хорошенькая, правда?

– Да, очень миловидная.

Клэр уже распахнула дверцу и тискала Александра.

– Как ты, мой красавец? – приговаривала она. – Что тебе принес Санта-Клаус?

Клэр совсем не походила на Мюриэл, не подумаешь, что они сестры. Почти квадратное лицо, золотистая кожа. По нынешним меркам, ей бы не мешало сбросить фунтов десять. Клэр выпустила Александра и, смущаясь, засунула руки в задние карманы джинсов.

– Ну что, веселого Рождества и все такое! – сказала она.

– Смотри, что мне Мэйкон подарил. – Мюриэл повертела запястьем с часами.

– А ты ему что подарила?

– Брелок для ключей. В комиссионке купила, антикварный.