– Да ну? Неужели? – гневно произнес другой ночной эльф. – Тогда почему он вообще ушел? Да еще и назначил Гарроша правителем в свое отсутствие? Гарроша, который открыто выступал против мирного договора? И который, как мы подозреваем, больше всех замешан в нападении на часовых?

Хамуул вздохнул. У них не имелось никаких убедительных доказательств, чтобы так или иначе обвинить Гарроша, что он подговорил кого-то столь жестоко расправиться с часовыми. Но в эти слухи было очень легко поверить.

– Тралл сейчас в Награнде. Он хочет лучше понять, что происходит со стихиями. Ну же! Мы, друиды, конечно, не шаманы, но мы ближе к миру природы, чем многие. Я не могу поверить, что никто из присуствущих не видит страданий нашего мира.

Ночные эльфы, похоже, несколько смягчились от этих слов.

– Если Тралл скоро вернется и принесет с собой что-то, что поможет успокоить стихии… и если Гаррош сможет в дальнейшем воздержаться от излишнего кровопролития, – проговорила Дикая Лань, – то, возможно, из этого и выйдет что-то хорошее.

– Я напомню вам, что мы не знаем точно, была ли та резня делом рук Гарроша. И, благодаря этому собранию, кое-что хорошее уже вышло, – кивнул Хамуул. – Пусть мир начнется здесь и сейчас.

На лицах собравшихся промелькнули различные эмоции: надежда, беспокойство, недоверие, страх, решимость. Хамуул посмотрел по сторонам и кивнул. Все шло точно настолько хорошо, насколько он и ожидал, хотя и не так гладко, как ему бы хотелось.

Двигаясь намеренно неторопливо, таурен полез в одну из своих сумок и вытащил оттуда длинный тонкий предмет, завернутый в выделанную кожу. На мгновение он высоко поднял его, затем встал, положил предмет в середину круга и развернул.

– Это – церемониальная трубка, – начал Хамуул. – Перед началом мирных переговоров участники передают ее по кругу. Этот обычай моего народа соблюдался на протяжении веков. Я приносил ее с собой на мою первую встречу Круга Кенария. Некоторые из вас помнят ту встречу. Теперь я снова принес ее, чтобы таким образом выразить мое стремление к сближению и единству.

Дикая Лань внимательно смотрела на него, молча кивая зеленовласой головой. Затем она полезла в собственную сумку и достала оттуда чашу и бурдюк с водой.

– Видимо, мы с тобой мыслим похоже, – тихо произнесла она, поднимая чашу. В ее руках оказался простой керамический кубок. Он был покрыт голубой глазурью и украшен рунами, но лишен других украшений. Хамулл мягко улыбнулся. Давным-давно она уже приносила этот кубок, как и он – трубку. – Эта чаша очень древняя. Мы не знаем, кто был ее первоначальным владельцем, но она существовала еще до Великого Раскола и передавалась из рук в руки с любовью и заботой. Вода взята из храма Элуны. Она чистая и вкусная, – Дикая Лань с благоговением налила в кубок немного воды, а затем, как и таурен, поставила его в середину круга.

Хамуул довольно кивнул. Ночные эльфы отнеслись к этой встрече не менее серьезно, чем таурены. Он почувствовал, как напряжение стало рассеиваться, как на смену неодобрению и враждебности пришли уважение и надежда.

Таурен встал, поклонился Дикой Лани и нагнулся, чтобы поднять трубку. Затем он начал набивать ее травами и заговорил.

– Когда я зажгу трубку, мы начнем передавать ее от одного к другому по кругу, – объяснил он тем молодым друидам из ночных эльфов, которые никогда раньше не видели эту тауренскую церемонию. – Пожалуйста, когда очередь дойдет до вас, подержите ее в руках. Подумайте о том, чего вы хотите здесь достичь. Затем поднесите ее ко… – он замер.

Ветер переменился, и чувствительное тауренское обоняние уловило новый запах. Крепкий, знакомый, в любое другое время таурен не обратил бы на него внимания. Но Хамуул понимал, что сейчас, в этот хрупкий момент, он мог привести к гибели всего.

Орки.

– Нет! Остановитесь! – закричал Хамуул на родном языке орков, но было уже слишком поздно. Слова еще не успели сорваться с его губ, а смертоносные стрелы уже свистели в полете, пророча убийство. Двое ночных эльфов упали замертво с пронзенным горлом.

У тауренов и ночных эльфов вырвались крики ярости и тревоги. Дикая Лань резко повернулась, чтобы бросить на Хамуула взгляд, полный гнева и ненависти, который пронзил сердце таурена, словно копье.

– Мы пришли сюда с честными намерениями! – Вот все, что она сказала, прежде чем превратилась в кошку и набросилась на ближайшего орка – огромного, лысого, с кривыми клыками и гигантским двуручным мечом. Он рухнул под ее весом, меч вылетел из его рук и упал на траву. Оружие так и осталось валяться там, пока Дикая Лань вспарывала брюхо орка своими когтями.

– Бей синекожих! – загоготал предводитель нападавших.

Откуда они появились? Зачем? Неужели это дело рук Гарроша? Все это не имело значения. Случайно ли, или по злому умыслу, мирному собранию пришел невообразимо жестокий конец. Хамуулу оставалось защищать лишь троих… нет, поправился он, когда другой орк пронзил Дикую Лань копьем, пригвоздив ее к земле – лишь двоих ночных эльфов-друидов, которые все еще оставались в живых.

Отдавшись своему гневу и боли, таурен быстро принял облик медведя и бросился на ближайшую орчиху из этого варварского боевого отряда. Его товарищи-таурены сделали то же самое, каждый превратился в какое-то животное. У орчихи, размахивавшей двумя короткими мечами, не было шансов против громады Хамуула. Ее короткий крик прервался, когда он, навалившись всем весом, раздавил ее грудную клетку. Ему хотелось сдавить ее горло своими массивными челюстями, разорвать вену, почувствовать медный привкус крови, но он сдержался. Хамуул был лучше них.

Вокруг него друиды, чтобы защитить себя, перевоплощались в другие формы: буревестник, пикировавший сверху и терзавший лица орков своими острыми когтями; кошка с клыками и когтями, рвавшая и раздирающая плоть; и медведь – самая сильная из звериных форм. Повсюду лилась кровь, и ее запах практически сводил Хамуула с ума. Он едва держался за свой рассудок, помня, зачем пришел сюда, и как близко они подошли к мечте о мире всего несколько коротких, жестоких минут назад.

– Стойте! Стойте! Это же таурены! – раздался крик, пронзивший кровавую пелену боя. Собрав все оставшееся у него самообладание, Хамуул соскочил с орка, с которым сражался, и вернулся к своей истинной форме.

Он с опозданием понял, что его ранили – в форме медведя друид даже ничего не почувствовал. Хамуул надавил ладонью на кровоточащую рану в боку и пробормотал исцеляющее заклинание. Его глаза расширились от ужаса, когда он окинул взглядом последствия произошедшего.

Это казалось просто невероятным, но все пятеро ночных эльфов были убиты и лежали там, где упали. Почти всех тауренов ранили, и Хамуул с болью увидел, что одна его соплеменница лежит в траве со стрелой в глазу. Мухи уже слетелись на ее безжизненное тело.

Он резко повернулся к орку, который, похоже, был предводителем нападавших.

– Во имя Кенария, что вы натворили?!

Бледно-зеленый орк отреагировал на крики Хамуула совершенно спокойно. Он просто пожал плечами.