Человечеству.

Мне почти показалось, что я вижу черные корабли Вайарту, бороздящие черные моря ночи, ищущие, всегда ищущие.

Земля была избавлена от огня лишь по счастливой случайности, и теперь сьельсины были посланы против нас - и против Тихого. Вместо этого Сунамасра-Теаплу пришел Элу, король Эуэ, а за ним Дораяика, его наследник...

* * *

Когда я не был в руинах со схоластами, то летал на споттере. На вершине горы начались раскопки, в ходе которых были вскрыты отложения и песок возрастом в миллион лет. Если смотреть с воздуха, крепостные стены наземного города тянулись от западного склона Китового Хребта, как пальцы огромной руки. На плато были возведены краны, чтобы поднимать грузы к работающим там землекопам, и я мог видеть огромные квадраты сетки Уилера, в которых трудились рабочие Валерьева.

Целая стая наших ирчтани кружилась и ныряла на фоне бледного неба. То и дело один из них издавал пронзительный крик - не слово, а обрывок закодированной музыки, которую разносил ветер.

"Хотела бы я их понимать, - сказала Кассандра, сидевшая в турели споттера чуть позади.

"Это просто тренировка", - сказал я. "Анназ хочет, чтобы они были начеку. У него жесткий контроль".

"Я знаю, что это тренировка!" - сказала она. "Я просто хотела бы понимать сигналы".

Я потянул штурвал назад, отклонился на девяносто градусов вправо, и мы плавно перешли в парение. Один из людей-птиц пронзительно закричал - звук был настолько грозным, что проник даже сквозь корпус нашего флайера. "Ай! Ай! Ай!"

"Это значит, что они заметили врага", - сказал я, наблюдая, как ирчтани пролетают мимо нас. Один врезался в другого, и какое-то мгновение они падали, кувыркаясь друг через друга в воздухе. Мгновение спустя они распались, и каждый полетел своей дорогой.

"Ты понимаешь их?" спросила Кассандра.

"Не очень хорошо", - ответил я. "Но это я знаю достаточно".

"Жаль, что я не умею летать", - сказала она.

"Мы сейчас летим".

"Я имею в виду, действительно летать", - пояснила она.

Взяв штурвал обеими руками, я погнал нас вперед, мчась по верхним склонам прочь от горы, над краем пустыни. Далеко внизу виднелось скопление белых зданий, похожих на гальку в бескрайнем песке. "Чем меньше репульсор, тем слабее тяга. Ты можешь построить его достаточно миниатюрным, чтобы поднять в воздух поддон, но не сможешь заставить скафандр летать. Нет, если только не найдешь способ увеличить мощность".

"Но ведь с ними можно прыгать?"

Она подумала о жгутах, уложенных в аварийном отсеке у люка. "Можно падать. Я использовал их для падения с орбиты пару раз во время войны".

"С орбиты?" - спросила она, наклонившись от турели. "И каково это было?"

"У меня никогда не было времени подумать об этом", - сказал я. "Мы просто летели. Мы просто сделали это". Я так редко говорил с ней о войне. На Джадде она казалась частью другого мира - в каком-то смысле так оно и было, - и я хотел, чтобы так оно и оставалось, чтобы моя дочь была в мире и безопасности. "Мы прибыли на Ганелон - твоя мать и я. И Драконоборцы, те, что привезли меня на Джадд. Именно на Ганелоне экстрасоларианцы разработали Красный сон".

Я мог слышать, как расширились ее глаза. "Летовирус? Вы были в лаборатории, где его создали?"

"Я сжег лабораторию, которая его создала", - уточнил я. "Но было слишком поздно, чтобы спасти галактику". Я повел нас по дуге, показывая раскопки во всем их великолепии: зеленые руки города Энар, поднимающиеся из песка, его крепостные валы, начинающие вырисовываться из скалы Китового Хребта. "Интересно, сколько их здесь жило?"

"Тайбер сказал, что, наверное, миллионы", - ответила она.

"Теперь просто Тайбер, да?"

"Мы здесь уже почти два года, Абба", - сказала она. "Не могу же я продолжать называть его доктором Валерьевым, верно?"

Я пропустил это мимо ушей. "Должно быть, это был менее значительный форпост", - сказал я. "Актеруму был огромен. Мили в поперечнике, Анарян. Мили. Едва можно было видеть одну сторону от другой".

"Звучит красиво", - сказала она, не зная, что значил для меня Актеруму.

Я вздохнул раз. Два. Три. "Думаю, так оно и было", - сказал я, думая о последнем уроке Гибсона, который он дал мне давным-давно на Делосе. "Ужасно, но и прекрасно тоже".

"Тайбер говорит, что Вайарту жили сообща, кроме своих правителей. Все теснились в этих залах. Как крабы". Она сделала паузу: "Почему они похожи на крабов, Абба?"

Я рассмеялся. "Ты затронула один из великих вопросов, девочка. Знаешь ли ты, сколько в галактике форм жизни, похожих на крабов?" Она замолчала. Впереди и слева от нас покачивался трос одного из воздушных шаров лагеря, к которому были привязаны красные предупреждающие флажки. Мы находились прямо над лагерем. "Более или менее везде, где есть вода, жизнь находит способ стать крабоподобной. Даже на старой Земле жизнь развивалась в форме краба по крайней мере четыре или пять раз". Когда мы вышли к звездам, то стали находить их все больше, даже в жизни, не основанной на тех же нуклеиновых кислотах, что и мы с тобой. Галактика полна имитаций крабов! Это был лишь вопрос времени, когда один из них окажется достаточно умным, чтобы построить империю".

"Откуда ты это знаешь?"

"Я много читал", - ответил я. "Когда ты будешь в моем возрасте, девочка, то обнаружишь, что нахваталась многого, от чего тебе мало пользы".

Она рассмеялась надо мной. "Но как ты думаешь, почему это так?"

"В этой форме должна быть какая-то польза". Я подал сигнал лагерю, что мы готовы к посадке. "В конце концов, сьельсины похожи на нас. Две руки, две ноги. Возможно, существует какой-то шаблон, и мы все просто … отражаем". Я прервался на мгновение, чтобы прослушать искаженную передачу снизу.

"Добр-споттер N3". Это- ...-наземный ... контроль. Вы-чистота на земле ... и на Площ-шесть … ием".

"Повторите это, наземный контроль", - сказал я. "Площадка шесть? Прием".

"Шесть... верно."

"Понял, контроль", - сказал я и, оглянувшись через плечо, добавил: "Я не буду скучать по связи на этой планете, когда мы здесь закончим".

"Неужели ничего нельзя с этим сделать?"

Я отрегулировал управление высотой. Споттер поднимался исключительно за счет репульсоров и не создавал подъемной силы за счет действия ракет или крыла. Он не кренился и не скользил по воздуху, как ялик или один из наших ирчтани, а перемещался сам по себе,