"Возможно, нам лучше не гадать о мотивах существа, столь непохожего на нас", - ответил я и оглянулся на Присциана Ласкариса, который шел в нескольких шагах позади, всегда помня о состоянии своего хозяина. "Какой бы смысл ни был в его действиях, думаю, нам он не покажется разумным".

Достигнув вершины, Оберлин приостановился. "Это не тот ответ, за которым вас привели сюда, лорд Марло".

"Что украли доктор и ее любовник?" спросил я.

"Несколько табличек, одна с золотой инкрустацией", - сказал Оберлин.

"Это и ржавый остов того, что, как мы думаем, было одним из их огнестрельных орудий", - добавил Ласкарис. "Какое-то лучевое оружие".

Я устало кивнул, осматривая разрушенный город. Я видел сокровища, извлеченные из обломков, видел много такого оружия в различном состоянии разложения. За него можно было бы выручить хорошую цену.

"Не понимаю, зачем Наблюдателю охотиться за доктором Келем и Ирумом просто ради каких-то вайартских надписей и старой лазерной винтовки", - сказал я.

"Ты хочешь сказать, что его действия непостижимы?" Оберлин повернулся и свирепо посмотрел на меня.

"Я говорю, что если его действия - это каприз?" Я выдержал взгляд старого человека, не дрогнув. "Что, если он играет с нами?" Мне пришла в голову еще более черная мысль, и я сказал: "А что, если он оставил этот флайер там, потому что знал, что я буду тем, кто его найдет?"

Оберлин долго молчал, затем провел по дюне тростью. "Они вдвоем сбежали из лагеря пять месяцев назад. Ты думаешь, существо каким-то образом знало, что вы с дочерью будете пролетать именно над этим участком пустыни именно тогда, когда песок был расчищен достаточно, чтобы вы могли его заметить?" За стеклом его глаза сузились. "Ты осознаешь безумие этой мысли, не так ли?"

"Нет, не осознаю!" воскликнул я. "Все это безумие, Оберлин. Этот мир, эта миссия - все это. Так что прости меня, если часть этого безумия заразительна".

Старик отвернул лицо, изучая освещенные руины. "Возможно", - сказал он наконец, затем, выставив свою трость наподобие пальца, сказал: "Я видел доклад Валерьева. Они протащили человека снизу через шахту!"

"Всего три дня назад", - сказал я. Валерьев и его команда открыли канал в обрушившемся туннеле, достаточно широкий, чтобы землекопы могли выбраться наружу. "Пройдет еще несколько недель, прежде чем его откроют по-настоящему. Тогда им придется подумать о том, как переместить руку на поверхность".

"Ты все еще считаешь, что это глупое поручение?" спросил Оберлин.

"Я думаю, что наша добыча удвоила свои усилия против нас в тот момент, когда мы прикоснулись к ней", - сказал я. "И беспокоюсь, что ваши попытки пошевелить руку приведут к… непредвиденным последствиям".

Оберлин отмахнулся от этого рукой, сжимающей трость. "Если это заставит решить вопрос..."

"Меня также беспокоит, что мы не сможем вовремя эвакуировать лагерь, если будем форсировать события", - сказал я, думая о местных жителях, таких как бедные доктора Манн и Кель. И о Уильямтауне, и о станции Маркова, и об остальных немногочисленных обитателях Сабраты.

И о Вселенной за ее пределами.

Директор не смотрел на меня во время всех моих слов, не отводил глаз от разрушающихся крепостных стен и почти стрельчатых окон города Энар.

"Это война, Марло", - сказал он наконец. "И это существо - потенциально величайший военный актив в истории человечества. Ты видел фризы Вайарту. Их армии, возглавляемые Исполинами, сожгли всю галактику. Бесчисленные виды и миры. Что будут делать сьельсины, если их возглавит один из них?"

"Двое", - поправил я. "Ты забываешь о Дораяике".

Я так ясно видел, как нечто похожее на усик выскользнуло из раненого бока Пророка.

"Ты уверен, что он один из них?" спросил Оберлин. "Ты уверен, что он не что-то другое?"

"Что еще это могло быть?" ответил я. "В любом случае, колдуны, нанятые им, верили, что Дораяика становится одним из них - и, по крайней мере, в этом у них не было причин лгать". Я моргнул, осознав, что меня осенило. "Откуда ты знаешь о Дораяике? Этого никогда не было в моих отчетах".

Оберлин еще раз ткнул тростью в вершину холма, покачнулся и сделал шаг вперед. Ласкарис бросился к нему. "Да… очень многое не попадает в твои отчеты. Его Сиятельство рассказал мне об этом, прежде чем я отплыл на Джадд. Ты поделился с ним этой информацией на Картее, если помнишь".

"Да".

"И по поводу вашего молчания, милорд", - продолжил Оберлин. "Есть ли что-нибудь, что вы хотели бы добавить к вашему сообщению недельной давности?"

Он по-прежнему не смотрел на меня, и я поразился тому, насколько эффективной была эта тактика. Мой собственный отец использовал такое же подчеркнутое безразличие с давно отработанным изяществом. Я сам использовал его. Неужели за время изгнания я так заржавел, что больше не мог терпеть его раздражение? Или я просто стал слишком стар, чтобы быть терпеливым?

"Нет", - отрезал я и отвернулся.

"Хилиарх Ирчтани был иного мнения", - сказал Оберлин. "Что-то о женщине в черном?"

Я выругался под нос и сказал: "Ты считаешь меня сумасшедшим".

"Напротив, - возразил Фридрих Оберлин. "Я рассчитываю на твое безумие. Оно может стать нашим главным преимуществом". Он посмотрел на меня - наконец-то - глазами, белыми в отдаленном свете прожекторов, как у старой и лишенной перьев совы.

"Я не уверен, что это была женщина", - сказал я. "Я не знаю, почему я подумал, что это была женщина. Я просто. ... "

"Но ты что-то видел?"

Я прикусил язык и кивнул. "Стою на дюнах и смотрю на место крушения. Женщина - а. ...фигура - в черной вуали с головы до ног. Она звала меня".

Сверкающие глаза Оберлина сузились. "Что она сказала?"

"Ничего, ерунда, - отмахнулся я.

Zae namen.

Muzu anaam?

Это не было похоже на тот язык, на котором Миуданар говорил со мной на Эуэ задолго до этого, но, не зная ни того, ни другого языка - если они действительно были разными, - сказать было невозможно. То, что второе высказывание было вопросом, казалось мне очевидным.

"Ты думаешь, это была наша цель?"

"Что еще это могло быть, Фридрих?" спросил я, раздражение вытекало из меня, как воздух из проколотого воздушного шарика. "Оно должно было знало, что я найду флайер. Ты говоришь, оно существует над нашим измерением. Конечно, оно может видеть время так же, как я, и даже дальше".

"Ты думаешь, оно расставило тебе ловушку?"

"Я не знаю, Фридрих. Но я знаю, что