двигаясь неровными линиями, как корабль в вакууме. Опускать нас по прямой было просто вопросом постепенного уменьшения мощности вертикальной тяги. Когда я сделал это, потянув рычаг назад на себя, вой антигравитации репульсора постепенно уменьшался, а пески становились все ближе.

"Вряд ли", - решил я. "Если только они не хотят оснастить каждый споттер и каждый костюм квантовым телеграфом".

"А почему бы и нет?" спросила Кассандра.

"Слишком дорого и слишком тяжело", - ответил я. У нас есть телеграф на "Аскалоне", если нам понадобится выйти на связь. И у Гастона есть такой же в командном отсеке. Я подозреваю, что у Веди есть так же на "Рее".

"Ты действительно думаешь, что он есть… план? - спросила она. "Для жизни? Для эволюции, как ты сказал?"

Я долго думал об этом, наблюдая, как начинает подниматься песок, поднятый действием наших репульсоров. "Хотел бы я знать", - ответил я. "Но если ты спросишь своего друга, Эдуарда, он скажет, что мы созданы по образу и подобию его бога".

"И сьельсины тоже?"

"Не знаю, что бы он на это ответил".

"Но Абба", - спросила Кассандра, отстегиваясь, пока споттер заходил на посадку. "Если во вселенной так много крабов, не означает ли это, что бог Эдуарда - краб?"

Я фыркнул, и Кассандра рассмеялась вместе со мной.

"Может быть", - улыбнулся я, отключая питание споттера. "А может, бог Эдуарда - не единственное существо, формирующее жизнь по своему образу и подобию".

Я отстегнул собственный страховочный ремень и направился к люку. Кассандра улыбалась мне, приподняв одну бровь так похоже на свою мать, что у меня защемило сердце. "Что?" спросил я, внезапно остановившись.

"Ты назвал его Эдуардом", - сказала она.

"Я не называл".

"Ты сделал это!" - усмехнулась она. "Не А2. Он тебе нравится!"

"Давай вернемся на корабль", - сказал я, открывая люк. "Нима будет нас искать".

* * *

Жизнь на Фанамхаре продолжалась в том же духе весь наш второй год. Каждый час бодрствования я посвящал занятиям с Валерьевым, с Рассамом и Картер или в одиночку, разглядывая резьбу на пантеоне, а то и изучая саму руку - каждая кость которой, как выяснилось, представляла собой стабильный кристалл тетракварковых адронов, делающий каждое запястье, пястную кость и фалангу своим собственным, массивным атомом. С определенного места на полу пантеона - за моей спиной бригада Валерьева работала над наклонной шахтой - я мог смотреть вверх и видеть полихромный барельеф крылатой громады, возлагающей свою корону на голову Сунамасра-Теаплу. Вайарту, входящие в пантеон по ныне обвалившемуся пандусу, видели бы там своего блистательного бога, смотрящего вниз бесчисленными глазами, спрятанными среди его перьев.

Часто я оставался в пантеоне до глубокой ночи, компанию мне составляли только Эдуард или Кассандра. Я снова и снова переписывал надпись на плите, сидя с фолиантом на коленях на краю первой галереи, чтобы видеть ее целиком.

На Аннике Тихий открыл мне природу надписей. Это были не буквы, а видимая часть какой-то непонятной машины - пазы невидимых шестеренок. Но, зная это, я все равно не мог их понять.

Когда я больше не мог выносить сырость и гнетущую тяжесть каменного неба пантеона и ведущих к нему тесных туннелей, то уходил в пустыню, шел среди ребер Цетосколидов, как среди колонн какого-нибудь давно сгнившего святилища, или улетал вглубь пустыни, чтобы побыть в одиночестве.

Или почти в одиночестве.

И Оберлин и его приспешники - Гастон и Веди - не позволяли мне оставаться одному. Много раз я сажал свой споттер на белые пески или на песчаный гребень откоса только для того, чтобы заметить вдалеке другой споттер или крылатые очертания нашего ирчтани.

Я знал, что делаю, с каждым разом улетая все дальше и дальше от Фанамхары и лагеря: я проверял границы своей клетки, грыз прутья, как тигр, запертый в клетке.

Мы зашли в тупик. После смерти Александра Альбы не произошло ничего необычного. Несколько землекопов утверждали, что слышали голоса в туннелях, и время от времени говорили, что ночью передвигали оборудование.

Время от времени Кассандра сопровождала меня в пустыню, или по настоянию Веди - Эдуард, хилиарх Анназ или кто-то из его людей. Когда Кассандра отправлялась со мной, мы находили подходящее место - в конце концов стали останавливаться в неглубокой пещере на подветренной стороне утеса, поднимающегося из бледных песков, - и я продолжал ее обучение. Ей немногому предстояло научиться, но многое отшлифовать, и хотя я не был Маэсколом, как она, я все еще был Аль Брутаном, и в моих конечностях оставалось достаточно силы, чтобы бросить ей вызов. С Анназом мы говорили об Удаксе, о Барде и ирчтани, которых я знал, и о Иудекке.

Именно в один из тех случаев, когда я летал с Кассандрой, мы увидели крушение.

Должно быть, пески похоронили его за прошедшие месяцы, а случайный ветер снова обнажил, ведь мы много раз летали в ту сторону, чтобы добраться до места, которое называли Пещерой Рыб - из-за окаменелостей, которые покрывали ее стены.

Кассандра увидела его первой. Она, как всегда, сидела в турели споттера, ее место было над моим в блистере из алюмостекла, который поднимался над макушкой шарообразного корабля.

"Что это?" Она спустилась вниз, перегнулась через спинку моего сиденья и указала на черное пятно на фоне ослепительной белизны.

Я тоже увидел его и опустил нас ниже, пока мы не оказались в полусотне ярдов над поверхностью. "Похоже на ялик", - сказал я с внезапным дурным предчувствием. Я думал, что знаю, кому принадлежали обломки. Вскоре я включил связь и сказал: "Наземный контроль Фанамхары, это споттер N..." Я проверил табличку на консоли, забыв, какое из воздушных средств мы реквизировали для дневного приключения. "N7. Мы обнаружили что-то похожее на разбившийся ялик к северо-западу от лагеря. Пеленг тридцать восемь точка два-два на юг, семнадцать точка девять-один-восемь на запад. Вы меня слышите?"

Наступила пауза.

"Принято, N7. Это —... — контроль. Вы сссс-сказали, что произошла авария? Прием".

"Это определенно авария", - сказала Кассандра, полностью склонившись над консолью, где она описала передо мной дугу.

На связь хлынул поток помех, и я снова выругался. "Да, авария. Возможно, это наш пропавший. Я забираю Кассандру вниз, чтобы проверить это. Прием."

Пауза.

"Оставь это... N7." Еще одно шипение. "Комендант... тон говорит, задержаться. Прием"

"Понял!" сказал я, начиная наш спуск и ухмыляясь Кассандре. "Мы задержимся. Прием".

В глубокой пустыне нечего было бояться, кроме солнца и бури, поэтому я посадил корабль на песок, а Кассандра