Сам я тоже старался не щелкать клювом. Работал над деталями сверлильного станка, но краем глаза всегда мониторил дверь и тех, кто заходил. Народ шастал разный. Мастера из других цехов — за инструментом или с вопросом по литью (теперь ко мне иногда и с этим подкатывали). Клерки из конторы — с бумажками от Шлаттера. Солдаты из охраны — просто из любопытства поглазеть на «хитроумные машины». Даже немец Шульц заглядывал пару раз, посмотреть, как там станок поживает, который должен был и ему жизнь облегчить.

Каждый раз, когда кто-то подходил к моему верстаку, я внутренне напрягался. Вот сейчас! Сейчас заметит чертеж, заинтересуется, попытается рассмотреть поближе… Но нет. Большинство либо вообще не обращали внимания на бумаги, либо кидали беглый взгляд и шли мимо. Шульц хмыкнул, увидев латинские буквы, но головой качать не стал — мало ли какие тараканы в голове у русского «колдуна».

Дни шли, а ловушка не срабатывала. Никто не проявлял к моему «секретному» чертежу особого интереса. Я уже начал сомневаться — а был ли «крот»? Может, тот мужик, что к Федьке подкатывал, был просто залетным шпионом, который действовал на авось? Может, «купец» Петерс реально свалил, не найдя тут ничего интересного?

Но Орлов советовал не торопиться.

— Шпионы — народ терпеливый, Петр. Могут затаиться, ждать момента. А могут и тактику сменить. Ты чертеж тот пока не убирай. Пусть лежит. А мы будем смотреть. Рано или поздно кто-нибудь да проколется.

И он оказался прав. Клюнуло там, где я меньше всего ожидал.

Как-то под вечер, когда мы уже собирались сворачиваться, в мастерскую заглянул кузнец. Он редко заходил просто так, обычно я сам ходил к нему в кузню с эскизами или за готовыми железками.

— Здорово, Петр Алексеич! — сказал он, вытирая потные руки тряпкой. — Я тут мимо шел… Гляжу, свет горит… Дай, думаю, зайду, спрошу — как там ось-то для станка? Готова или нет? А то мне завтра с утра ее калить надо.

Ось была почти готова, слесаря как раз заканчивали ее допиливать. Я показал ее, мы обсудили закалку. Разговор как разговор, чисто рабочий. Но пока мы болтали, я заметил, как он искоса зыркает на мой верстак, на чертеж «самодвижущейся фузеи». Взгляд вороватый, но я успел его засечь.

— А это что за диковина у тебя тут намалевана, Алексеич? — спросил он типа между делом, кивая на чертеж. — Опять машину какую мудришь? Похитрее прежних, видать?

— Да так… Мысли разные в голову лезут… — неопределенно ответил я, внимательно наблюдая за ним. — Может, и выйдет чего путного.

— Путного… — протянул Ерема, подходя ближе к верстаку. Он наклонился над чертежом, делая вид, что разглядывает детали. — Ишь ты… шестеренки… пружины… А буквицы-то не наши… Немецкие, что ль? Сложно, поди…

Он провел пальцем по бумаге, словно пытаясь запомнить изгиб какой-то линии. Потом выпрямился.

— Ну, ладно… Пойду я. Ось завтра заберу. А ты это… с машинами своими… поосторожнее. Не ровен час, самого закрутит да придавит…

Он усмехнулся своей «шутке» и вышел. А я остался стоять у верстака. Кузнец, который помогал мне строить станок? Да я даже не знаю как его зовут, все его дедом да кузнецом величали. Неужели он? Или просто любопытство? Но взгляд его был уж больно заинтересованным. И вопрос про «немецкие» буквы… С какого хрена ему это интересно?

Надо было проверить как можно скорее. Завтра утром, когда он придет за осью, я постараюсь его разговорить, понаблюдать внимательнее. Ловушка, кажется, начала захлопываться. Но кто в нее попадет — пока было неясно.

Ночь прошла в тяжелых думах.

Кузнец. Не хотелось верить. Он казался простым работягой, хотя и ворчливым, но мастером своего дела. Может, я зря на него наехал в мыслях? Может, это было просто любопытство? Но тот вороватый взгляд, тот внезапный интерес к «немецким» буквам на фальшивом чертеже… Нет, что-то тут было нечисто.

Утром кузнец пришел за осью для станка, как и договаривались. Я встретил его спокойно, но палил за каждым его движением. Обсудили закалку оси, потом я как бы невзначай снова кивнул на верстак, где лежал мой «секретный» чертеж.

— А вот с этой хреновиной, дед, затык у меня вышел, — сказал я, почесывая репу. — Тут вот загогулина одна… Не пойму, как ее лучше выковать, чтоб крепко было. Ты ж у нас мастер опытный, может, глянешь свежим глазом? Может, идею подкинешь?

Я пододвинул ему чертеж. Кузнец подошел, склонился над бумагой. Руки у него слегка подрагивали, когда он водил пальцем по моим каракулям. Долго смотрел, хмурился, делал вид, что пытается вникнуть в «хитроумную конструкцию».

— Да-а… мудрено тут у тебя, Петр Алексеич… — протянул он наконец. — С ходу и не скажешь… Тут подумать надо… А может, дашь мне чертеж-то с собой, в кузню? Я там на досуге прикину, поверчу так и сяк… Может, и соображу чего…

Ага! Вот оно! Хочет забрать чертеж! Не просто посмотреть, а утащить! Это уже не любопытство.

— Да как же я его дам, дед? — я изобразил сомнение. — Бумага-то казенная, мне за нее отвечать… Да и секретная она, машина-то… Сам понимаешь…

— Дык я ж не насовсем! — засуетился он. — На часок-другой! Погляжу — и верну в целости! Кто узнает-то? Я ж для дела, для пользы…

— Ну, если для пользы… — я сделал вид, что колеблюсь. — Ладно. Бери. Только гляди, дед, — никому! И чтоб к обеду вернул! Слово даешь?

— Даю, Алексеич, как перед Богом! — обрадовался кузнец, торопливо сворачивая чертеж и пихая его за пазуху. Он подхватил тяжелую ось и, стараясь не смотреть мне в глаза, быстро свалил из мастерской.

Как только он скрылся за дверью, я тут же послал Федьку к поручику Орлову. Федька улетел пулей. Я ждал, нервно нарезая круги по каморке. Всё было поставлено на карту. Если Орлов успеет перехватить кузнеца с поличным — враг будет пойман. А если нет?

Орлов сработал быстро. Видимо, он был готов к такому повороту. Буквально через полчаса в мою каморку ввалились двое солдат из охраны, волоча под руки упирающегося старика. За ними вошел сам поручик, мрачнее тучи.

— Ну, принимай работу, Петр! — сказал он, кивая на кузнеца. — Попался твой голубчик! Пытался чертеж твой в сапог запихать да с завода слинять! Хорошо,