быстрое повышение по служебной лестнице тоже таит в себе немало опасностей. Я это хорошо понимал еще в молодые годы, потому и просил после академии назначить меня на корабль старпомом, чтобы двигаться по службе последовательно. Мечтал, конечно, командовать кораблем. О большем не думал. Но за последние годы мое продвижение стало уж очень стремительным. Его можно было объяснить в то время лишь бурной волной вынужденных перемещений…»

Кстати, и П.А. Смирнов, и М.П. Фриновский, несмотря на активное участие в репрессировании своих подчиненных и слабую военно-морскую компетенцию, наркомат ВМФ все же сформировали и «в работу запустили». В своих воспоминаниях Н.Г. Кузнецов признает: «Когда я вступил в должность наркома, в апреле 1939 г., уже заканчивалась реорганизация ГМШ и всего наркомата ВМФ, но отдельные вопросы требовали доработки». Так что прибыл Кузнецов не на пустое место.

Каковы же были взгляды Н.Г. Кузнецова на развитие ВМФ СССР? Среди историков бытует мнение, что в момент назначения он вообще не имел устойчивого мнения на этот счет. Однако, последующая деятельность Кузнецова на посту наркома и самое главное – его мемуары, все же дают представление о его приоритетах. В реальности Кузнецов являлся типичным продуктом «молодой школы». Годы его учебы в военно-морской академии (1929–1932 гг.) пришлись на расцвет противников линейного океанского флота. Поэтому Кузнецов был лишен возможности слушать лекции изгнанного из академии профессора Петрова (а, следовательно, и проникаться его идеями), зато вдоволь наслушался лекций ярого поборника войны малыми силами и подводными лодками Александрова и его единомышленника Муклевича. Отсюда и упорная нелюбовь Кузнецова к большим океанским кораблям, постоянное высмеивание в своих мемуарах приверженности Сталина к линкорам и тяжелым крейсерам. В 1939 году, судя по всему, он вообще не имел собственных твердых взглядов на будущее ВМФ. Да и откуда им было взяться. ведь никаких серьезных оперативных и штабных должностей будущий нарком никогда не н занимал. Да, он был образцовым командиром легкого крейсера, но серьезным опытом организации взаимодействия родов сил ВМФ не обладал, чего собственно и не скрывал в своих воспоминаниях.

Разумеется, перечить Сталину в вопросе создания Большого флота Кузнецов не мог и впервые годы беспрекословно выполнял все его указания. Но уж в мемуарах впоследствии оторвался по полной…

В своих воспоминаниях Н.Г. Кузнецов так описывал первый период своего наркомовского становления: «Я был молод и без достаточного опыта. Многие, не говоря об этом, конечно, прямо, критически отнеслись к моему назначению. Не случайно несколько раз мне между прочим напоминал об этом и Сталин. «Вот говорят, что вы молоды, а мы назначили и не побоялись», – как-то упрекнул он меня, когда я высказался против одного назначения, ссылаясь на неопытность кандидата. Я и сам понимал, что по возрасту и опыту не был подготовлен к такому высокому посту. Это я прямо высказал летом 1939 года в училище Фрунзе, беседуя с выпускниками. «Я далеко не обладаю нужными знаниями, но раз меня назначили, считаю своим долгом приложить все усилия, чтобы справиться с работой», – и сказанное было правдой. Не мне судить, насколько мне это удалось. Положительным в моем назначении являлось то, что я был моряком и до этого все время плавал на кораблях, командовал крейсером и флотом, а стало быть, имел определенные преимущества перед Смирновым или Фриновским, что, видимо, многие ценили. Первый нарком ВМФ продержался недолго и после разгромных поездок по флотам сам был арестован. Фриновский же, человек далекий от флота и явно случайный, больше занимался присмотром за людьми с помощью своих соглядатаев да нагонял страх на руководителей – специалистов флота. Вскоре после моего назначения общие разговоры прошли и начали складываться отношения с людьми, которым я был подчинен или которые были подчинены мне».

В своих воспоминаниях Н.Г. Кузнецов почему-то делает вид, что не понимает, кому он обязан своей молниеносной карьерой. Неужели действительно не знал и не понимал? В такое верится с трудом. Тогда почему промолчал? Скорее всего, потому, что, когда писал свои воспоминания шли совсем иные времена, и хвастаться тем, что ты воспитанник Сталина было уже не модно. Кроме этого в воспоминаниях Кузнецова присутствует нескрываемая обида на Сталина, который хоть и сделал его наркомом, но затем был не всегда внимателен, не всегда прислушивался, а затем и вовсе, то убирал на вторые роли, то возвращал обратно. Сталин Кузнецова, как известно, простил (он даже впоследствии придумал для своего любимца особое персональное воинское звание Адмирала Флота Советского Союза!), а вот Кузнецов в своих мемуарах Сталина не простил…

Вообще к мемуарам, Н.Г. Кузнецова, как и ко всем другим воспоминаниям, следует всегда подходить критически, так как любой мемуарщик считает правильным только себя и неправыми всех остальных. Что касается Н.Г. Кузнецова, который в своих мемуарах предстает перед нами этаким «рыцарем без страха и упрека», то в воспоминаниях его современников не все столь однозначно…

Из воспоминаний адмирала В.И. Платонова: «В 1938 г. мне довелось принимать участие в работе Главного Военного Совета ВМФ, созванного правительством в Кремле по случаю первой годовщины образования нашего наркомата. На совещание съехались командующие и члены военных советов флотов и флотилий, командиры и комиссары передовых соединений и кораблей, начальники управлений боевой подготовки штабов. На заседаниях присутствовали И.В. Сталин, В.М. Молохов, М.И. Калинин, А.А. Жданов, К.Е. Ворошилов. С докладом об итогах боевой и политической подготовки выступал новый нарком военно-морского флота М.Н. Фриновский. Не имеющий представления о флотах и кораблях, чекист по происхождению, Фриновский сбивчиво и неграмотно читая написанный чужой рукой незнакомый ему текст обширного доклада, то и дело запинался и коверкал специальные и технические термины, обнаруживая полную беспомощность в морском деле. Было очевидно, что на столь ответственном посту этот человек оказался случайно, по какому-то недоразумению или по ошибке и что наркома Военно-Морского Флота из него никогда не получится. И вот, когда он, критикуя высокую аварийность самолетов и кораблей, стал поносить тихоокеанцев за потерю разбитого штормом эсминца, с места поднялся молодой командующий флотом Н. Г. Кузнецов и, перебив оторопевшего от неслыханной дерзости докладчика, бросил ему в лицо:

– Корабль погиб не по вине личного состава, а из-за внезапно налетевшего урагана. Вам надо сначала позаботиться о том, чтобы Дальневосточный морской театр был оснащен необходимой сетью метеостанций и постов наблюдения за погодой, а уж потом бросать такие обвинения. И еще, если бы вы не вмешивались, сидя в Москве, в мои распоряжения и не путали их, может быть, эсминец и удалось бы спасти.

Видимо, потому, что в запальчивых словах Кузнецова прозвучала правда, смелый его выпад понравился правительству. Ни