командира погибшего эсминца, ни возглавлявшего переход комдива в тот раз судить не стали. А командующего Тихоокеанским флотом вскоре призвали сменить Фриновского в должности наркома. В новой же своей роли Николай Герасимович отношение к командирам, корабли которых потерпели аварию, резко изменил».

Написанное В.И. Платоновым весьма любопытно. Во-первых, он весьма убедительно описал вопиющую некомпетентность наркома ВМФ Фриновского. Но далее еще интереснее! Каким бы ни был Фриновский профаном, но он нарком и ругал командующего Тихоокеанским флотом за конкретную потерю новейшего корабля, т. е. вполне справедливо. Что касается Н.Г. Кузнецова, то он проявил себя в данной ситуации, как прекрасный психолог. Скорее всего он уже во время беспомощного чтения Фриновским чужого доклада, пронял, по выражению лица Сталина, что тот недоволен некомпетентностью докладчика. И поэтому решился на вопиющую дерзость, публично заявив, что ни только никакой вины за собой в гибели не признает, но и обвинив во всем случившемся самого наркома. Обвинения Кузнецову к Фриновскому были совершенно безосновательными. Сложно сказать какие указания давал из Москвы во Владивосток нарком командующему флотом по спасению эсминца. Но если Кузнецов действительно слепо их выполнял и не проявил здоровой инициативы, то грош ему цена. Что же касается сети метеостанций, то здесь Н.Г. Кузнецов вообще сморозил глупость. Если следовать его логике, то при отсутствии метеостанций, корабли должны вообще тонуть в обязательном порядке. Но как же плавали без этих метеостанций не одно столетие ранее. Самое поразительное, что абсолютно не ориентировавшийся в ситуации Фриновский не нашелся что ответить наглому комфлоту. Но сдерзил Кузнецов вовсе не для того, чтобы призвать наркома к объективному расследованию катастрофы. Во-первых, он понимал, что здесь и сейчас Сталин может принять решение о наказании за погибший эсминец и виновным может оказаться именно он. Поэтому Кузнецов в отчаянном броске попытался перевести стрелки на ошалевшего наркома. Во-вторых, весь демарш был рассчитан не на Фриновского, а на Сталина. Таким образом, Кузнецов демонстрировал ему свою храбрость, компетенцию, зная, что вождь любит умных и смелых. Расчет Кузнецова полностью оправдался – «смелый его выпад понравился правительству», т. е., прежде всего, Сталину. Разумеется, что, если бы на месте Фриновского был профессиональный моряк, он с легкостью бы поставил наглеца на место. Но Фриновский и в этом случае не нашелся что возразить. Что касается Сталина, то слушая запинавшегося и откровенно не понимавшего написанного подчиненными доклада, он, действительно был недоволен. Когда же молодой и дерзкий комфлот обвинил в катастрофе наркома и тот не смог на это возразить, Сталин был, по меньшей мере, удивлен. Возможно, именно тогда он понял, что ошибся с Фриновским и поставил на никчемном наркоме крест. Кузнецов же в данном случае проявил себя, как настоящий царедворец, сумевший в критической для себя ситуации, ни только выйти сухим из воды, но и обратить свое поражение в блестящую победу, заработав у Сталина «призовые очки». Весьма показательна и последняя фраза Платонова, о том, что когда в будущем сам Кузнецов разбирался с авариями своих подчиненных, то никакого снисхождения к ним не проявлял.

* * *

Заметим, что заместителей к Кузнецову Сталин подобрал сам. Затем, присматривался. Если считал, что тот или иной выдвиженец не соответствует своей должности, то убирал или производил рокировку, находя наилучшее применение способностям того или иного адмирала. При этом мнение Кузнецова в первые годы Сталина не интересовало. В принципе, Сталин был прав. Кузнецов был сам еще очень молод и неопытен, поэтому вряд ли мог сразу подобрать себе достойных помощников? Поэтому Сталин и подбирал ему «нянек».

Из воспоминаний Кузнецова: «Начальником Главного Морского штаба до октября 1940 г. был адмирал Л. Галлер – человек высокой культуры в широком понимании этого слова, с большим практическим опытом службы на кораблях. Он последовательно продвигался по службе еще в царском флоте и полностью перешел на сторону Советской власти после Великой Октябрьской революции. Без преувеличения можно сказать, что всю свою жизнь он посвятил флоту. Исполнительный до педантичности Лев Михайлович не нуждался в контроле за выполнением полученного им указания. Его недостатком в предвоенные годы была, пожалуй, излишняя осторожность. Об этом, видимо, знал И. Сталин и предложил вместо Л. Галлера назначить адмирала И. Исакова, бывшего тогда заместителем по кораблестроению. Они безболезненно поменялись должностями. Исакову более импонировала живая работ в роли начальника ГМШ, Галлер же принял под свое ведение органы кораблестроения. Это, по-моему, ничуть не принижает высоких качеств последнего. Сталин… много занимался строительством Большого флота, часто встречался с Исаковым и, видимо, составил о нем весьма лестное мнение. Важно другое. Когда в октябре 1940 г. Сталин сам предложил произвести замену начальника ГМШ и назвал кандидатуру Исакова, то я, искренне ценя и уважая Галлера, не мог ничего возразить. Исаков, более молодой, был теоретически подготовлен лучше Галлера, что важно для начальника ГМШ, обладал достаточным практическим опытом, а главное, был энергичнее и смелее его. Итак, во главе ГМШ перед войной стояли такие высокоэрудированные адмиралы, как Л. Галлер, И. Исаков и длительное время замещавший начальника ГМШ контр-адмирал В. Алафузов. Все трое обладали качествами, которые должны быть присущи руководителям крупного центрального органа. Отличное знание военно- морского дела, трудолюбие, высокое чувство ответственности сочетались у них с требовательностью к себе и подчинённым. При всем этом, мне думается, нужно подчеркнуть, что решающую роль в успешной работе штаба, конечно, играли не отдельные личности, а весь коллектив. А как Галлер, так и Исаков умели подбирать наиболее грамотных, дисциплинированных и трудолюбивых офицеров и адмиралов, обеспечивавших хорошую работу ГМШ в целом».

Из книги Н.Г. Кузнецова «Накануне»: «В октябре 1940 года вместе с начальником Главного морского штаба я докладывал в Кремле о строительства береговых батарей, которое шло быстрым темпом и приняло огромный размах, особенно на Балтике – от Кронштадта до Палангена (Паланга) и на Севере – от Архангельска до полуострова Рыбачий. Наши западные морские границы укреплялись на всем их протяжении. Государство отпускало для этих целей много средств в техники. Даже часть крупных орудий, предназначенных для кораблей, срочно переоборудовали для береговых батарей. В Германии заказали мощные подъемные краны для установки тяжелых орудий. Фирма «Демаг» тогда еще формально выполняла свои обязательства.

Мое сообщение было принято к сведению. После доклада собрался было уходить, но мне предложили задержаться. Вышел на минутку в приемную, переговорил о текущих делах с Л.М. Галлером, и он уехал в наркомат. Я остался ждать, прикидывая, какие еще вопросы могли возникнуть у начальства.

– Мне кажется, Галлера на посту начальника Главного морского штаба следует заменить Исаковым, – сказал И.В. Сталин. – Галлер – хороший исполнитель,