По возвращении домой, в Суррей, я начал работать над своим вторым альбомом. У меня почти не было материала: в прошлом году я проделал серьезный путь – Face Value, запись Abacab, продюсирование Glorious Fool Джона Мартина, тур с Abacab, альбомы Фриды и Роберта. У меня совсем не было времени на раздумья и написание песен.

А затем на меня навалился бракоразводный процесс. Письма и различные документы приходили мне с пугающей регулярностью. В них говорилось о разделе имущества – имущества, которого не существовало. Несмотря на то что Face Value имел большой успех и отлично продавался, должно было пройти достаточно долгое время, прежде чем звукозаписывающие и выпускающие компании смогли бы (согласно своей бизнес-модели) выплатить мне гонорары.

Энди приехала с детьми на некоторое время в Лондон и арендовала дом в Илинге. Ее новый парень из Канады был с ней. Наши с ним отношения были нормальными (вы не поверите), гораздо лучше, чем с Энди. Очень часто бедных Саймона и Джоули приходилось выталкивать в прихожую, чтобы встретить меня, когда я приходил, чтобы их забрать.

Я пытался не раскачивать лодку, но признаю, что часто срывался. И мы много кричали друг на друга. И наши крики отдавались эхом в ушах детей еще много лет.

Эта ситуация меня очень расстраивала и злила – и она, увы, продолжалась долгое время, – но одновременно это меня и вдохновляло. Вскоре я написал такие песни, как I Don’t Care Anymore, I Cannot Believe It’s True, Why Can’t It Wait ‘Til Morning и Do You Know, Do You Care? Последнее, что я хотел сделать, – это написать еще один «альбом о разводе», но, будучи музыкантом, пишущим сердцем, а не головой, я не имел другого выбора.

Я должен как-то жить с еще одним не покидавшим меня ощущением – чувством страха. Ведь до этого я написал альбом, который даже и не предполагался как альбом, уж тем более – как хит. Возможно, написание второго было не в моих силах. Я не думал, что смогу написать его.

Равно как и слушатели, как мне казалось. Thru These Walls, выпущенный в октябре 1982 года в качестве первого сингла из моего второго сольного альбома Hello, I Must Be Going! вошел в музыкальные чарты Великобритании с 56-й строчки. В Америке дела обстояли еще хуже: лейбл Ахмета, поддерживавший меня всегда при любых обстоятельствах, даже не считал сингл достойным релиза. Я не паниковал, но немного расстроился из-за всего этого и смирился с положением вещей.

К счастью, меня спас Motown, как он это часто делал, когда я был еще молод: в подростковом возрасте в моих ушах постоянно звучали музыканты из этого лейбла, в особенности – The Action. Отдавая дань уважения, я решил включить в Hello, I Must Be Going! кавер You Can’t Hurry Love. Мне она представлялась одной из забытых песен The Supremes, некоторой «темной лошадкой», ведь все внимание и любовь слушателей получали такие песни, как You Keep Me Hangin’ On и Stop in the Name of Love.

При помощи клипа, в котором было показано множество жизнерадостных версий меня (да-да, даже там я занял собой все пространство), You Can’t Hurry Love моментально взлетел на первую строчку в Великобритании. Это был единственный хит в альбоме (он также добрался до десятой строчки в США), но он помог продвинуть Hello, I Must Be Going! до первого места в Соединенном Королевстве. Катастрофа миновала меня. Или нет? Я был очень счастлив, но меня мучила одна мысль: «Первый сингл альбома, который я написал, канул в Лету, но простенький кавер занял вершину чартов. Занял ли альбом первую строчку благодаря тому, как я пишу песни, или по другой причине?»

В августе, до выхода Hello…, Genesis отправился в тур на два месяца по Америке и Европе. Эти гастроли должны были поддержать концертный альбом Three Sides Live, о котором Rolling Stone сказал следующее: «Если однажды Genesis показали нам арт-рок с самой бессмысленной его стороны, то сейчас они являются живым воплощением того, насколько лаконичной и захватывающей может быть такая музыка». Во время тура мы делали все возможное, чтобы наш арт-рок не был бессмысленным, а я старался изо всех сил быть лаконичным и захватывающим.

Мы все еще пытались быть лаконичными и захватывающими осенью 1982 года, несмотря на то что состав нашей группы увеличился вдвое, а английское подразделение делало все, чтобы испортить нам настроение.

2 октября 1982 года в National Bowl в Милтон-Кинс мы втроем присоединились к выступлению Питера и Стива (приехавшего из Южной Америки), которое включало в себя четырнадцать песен. Впервые с 1975 года «классический» состав Genesis был снова в сборе, хоть и на один вечер, и наши ряды пополнились Дэрилом Стёрмером и барабанщиком Честером Томпсоном.

Как и все воссоединения, наше прошло довольно странно, хотя причина была значимой – это был благотворительный концерт, срочно организованный в связи с необычными обстоятельствами. Летом Питер провел первый фестиваль WOMAD[42], который готовился два года. Учитывая крайне разнообразный набор выступивших артистов – Питер, Echo & The Bunnymen, аристократический музыкант Принц Нико Мбарга, не требующие представления The Drummers of Burundi и так далее, – фестиваль прошел успешно и получил отличные отзывы критиков, но обернулся для организаторов финансовой катастрофой. Питера преследовали кредиторы, угрожавшие его жизни. Позднее он скажет: «Когда пришло время расплачиваться, они считали меня единственным, кого стоит атаковать, и поэтому я получал множество агрессивных, пугающих звонков».

Будучи все еще братьями даже спустя семь лет после ухода Питера, мы с радостью согласились помочь ему, и зал заполнился 47 000 фанатами, ведь такое шоу случается раз в жизни. Talk Talk и Джону Мартину не повезло, и им пришлось открывать концерт, а непрекращающийся дождь сделал все, чтобы испортить нам день. У нас было совсем немного времени на короткие дневные репетиции во время концертов Genesis в «Хаммерсмит Одеон», список песен больше относился к эре Питера, да и вся идея выглядела на бумаге гораздо лучше, чем была реализована на самом деле. Но мы долго смеялись, когда Питер настаивал на том, что он должен вылезти из гроба во время вступления Back in New York City. Типичный Пит, типичная для него мистика и комизм, но мы не были уверены, что публика это поняла бы.

В целом фанаты были довольны, равно как и критики: «Это было очень близко к идеальному уровню Genesis и Гэбриела. Однако достигнуть его снова не представляется возможным» – Sounds. «Воссоединение, которое вряд ли когда-нибудь случится еще. Рок-событие года», – Melody Maker. Но самым важным было то, что мы не позволили посадить в тюрьму своего друга – или сделать с ним нечто похуже – и дали WOMAD толчок для еще одного фестиваля. Он стал главным ежегодным мероприятием в музыкальном мире планеты.

После Милтон-Кинса я пробыл дома достаточно долго, чтобы понять, что сингл Thru These Walls никуда не годился, и в ноябре вышел мой второй сольный альбом. Хэй, я, кажется, действительно шел вперед: я сразу же отправился в свой первый сольный тур, который продолжался до февраля 1983 года.