Она покрутила сигарету в тонких нервных пальцах, увенчанных безукоризненным маникюром, затушила, бросила в пепельницу.

– Я, наверно, пойду. – Сказала она. – Что-то голова побаливает. Попрощаюсь.

Алёна снова подумала, что Рите было тяжело сюда прийти. Возможно, Ольге не стоило её приглашать? И ещё подумала о том, как всё непросто и отчасти несправедливо. Рита, которая хочет ребёнка, не может родить. А Алёна думает, как бы не залететь.

На обратном пути с Самсоновыми в машину увязалась Настёна, которой было по пути.

– Ольга выглядит ужасно. – Заявила она, плюхаясь на заднее сиденье. – Просто корова. Зря она родила. Теперь Макс, может, и не уйдёт, но гулять меньше точно не станет. Вот ты молодец, прекрасно выглядишь. Машина новая? Классная! Ой, стойте, вот мой дом! Спасибо, дорогие, была очень рада вас видеть.

– Взаимно. – Хором ответили Самсоновы.

– Стерва. – Сказал Валерка, когда Настёна вышла.

– Точно. – Согласилась Алёна.

– Она сейчас замужем?

– Недавно развелась с третьим мужем. Так что, в творческом поиске. Смотри, не заглядывайся. – Алёна шутливо подтолкнула мужа в бок.

– Я не извращенец. – Сказал Самсонов и включил дворники.

– Не пойму, – проворчал он, – снег или дождь?

– Мокрый снег. – Отозвалась Алёна.

– А ребёнок миленький. – Обронил Валерий.

– Как все младенцы. – Сказала Алёна.

– Верно. – Согласился Валерка. – Ну, так как? Делаем такого же?

– Нет. – Выдохнула Алёна. – Честно говоря, мне не хочется.

– Почему?

– Я хочу написать книгу. Хочу стать кем-то ещё, кроме жены и матери, понимаешь?

Валерка скептично покачал головой.

– Послушай, ты же не думаешь всерьёз, что станешь Жорж Санд, или кто там ещё есть?

– Хорошего же ты мнения о моих способностях. Спасибо. – Обиделась Алёна.

– Я очень высокого мнения о твоих способностях. – Возразил Самсонов. – Но давай смотреть реально: великой писательницы из тебя не получится. А писать дамские книжки и с двумя детьми можно.

– Знаешь, когда ты ходил в ассистентах и даже не мечтал о директорской должности, я тебя всячески поддерживала. Хоть в глубине души и не считала, что ты можешь стать руководителем. – Сглотнув обиду, произнесла Алёна. – Как видишь, время всё расставило по местам. Дай же и мне возможность реализовать себя не только в приготовлении борщей. Но даже если писатель из меня не получится, это вовсе не значит, что я должна рожать. Что за дилемма, в конце концов?

– Когда-то мы хотели двоих детей. – Нахмурившись, сказал Валерий. – Ты тоже хотела, разве нет?

– А теперь не хочу. – Резко ответила Алёна. – А тебе-то зачем ещё один ребёнок, ты и Димку почти не видишь? Показывать на работе фото? Или мне нужно удерживать тебя детьми, как Ольга Макса? Нет, спасибо, это не для меня.

– Что ж, по крайней мере, честно. – Помолчав, сказал Валерий. И Алёна почувствовала, как между ними образовалась тонкая, но ощутимая трещинка.

Всю последующую дорогу не проронил ни слова. Алёна тоже молчала. Возможно, точки зрения психоаналитика, она всё сделала неправильно, но, по крайней мере, честно.

Все последние дни Галка пребывала в приподнятом настроении. Она прибегала с работы, разделывалась с ученическими тетрадками и поурочными планами и принималась что-то мыть, тереть, кулинарить – в общем, делать то, о чём прежде отзывалась с лёгким пренебрежением: быт заел. Испортить присутствия духа не удалось даже родителям, в один голос объявившим Галку сумасшедшей на её признание о возобновлении отношений с блудным бывшим мужем. Ленька робко попытался вступиться за сестру, но получил строгую отцовско-материнскую отповедь, мол, мал ещё рассуждать, и умолк. Только толстый серый кастрированный перс Мартын не разделял хозяйского негодования: привычно запрыгнул на Галкины колени и громко замурлыкал. После долгой дискуссии сошлись на том, что Галина – большая девочка, и, наверно, знает, что делает. В благодарность за неожиданную поддержку со стороны младшего брата, Галка, уходя, сунула ему тысячную купюру. Тот поломался для приличия, но стоило сестре сказать с безразличным видом, мол, не хочешь – не надо, как купюра тотчас перекочевала в карман Лёнькиных потёртых джинсов.

Вечером в пятницу Галка, мурлыча по нос популярный хит, отдраивала кафель в ванной. Звонок в дверь застал её в положении «каком кверху». Мысленно посетовав на ранний Вовчиков приход и на то, что не успела навести в ванной окончательный глянец, поднялась, откинула со лба прилипшую чёлку, наспех вытерла руки и, на ходу отряхивая спортивные штаны, щёлкнула замком и замерла, на миг утратив дар речи.

Из тамбура пахнуло слащавым запахом парфюма. На пороге стоял расфуфыренный Дедуля с большим букетом и сиял как его начищенные штиблеты.

– Здравствуй, Галя. – Торжественно провозгласил он, вручая букет.

– Привет. – Озадаченно произнесла Галка. – А ты, собственно, зачем?

– Может, не будем разговаривать в дверях? – Всё ещё заговорщицки улыбаясь, сказал Дедуля.

– О чём разговаривать? – Спросила Галка, загородив собой дверной проём.

– О нас. – Объявил Дедуля как о чём-то разумеющемся, пытаясь отодвинуть Галку и проникнуть в квартиру.

Но Галка стойко держала оборону.

– Слушай, Михалыч, – сказала она тоном. Каким обычно беседовала с нерадивыми учениками, – нас уже давно нет. У тебя своя свадьба. У меня своя. Усёк?

– Спокойно, Галчонок, – умиротворяюще проворковал Дедуля. – Я знаю, ты на меня сердилась за то, что я хотел оставить семью…

Галка открыла рот, чтобы возразить: она никогда не требовала, чтобы Дедуля оставлял свою драгоценную семью, но Дедуля не давал слова вставить.

– …я тоже на тебя разозлился, когда ты в отместку притащила того хлыща…

Галка вновь хотела возразить, и снова Дедуля не дал ей этой возможности.

– …но кто старое помянет, тому глаз вон. Вот. – Он, наконец, замолчал, вытащил из кармана малиновую обитую бархатом коробочку и протянул Галке.

– Что это? – Растерянно спросила она.

– Открой.

Галка положила букет на столик в прихожей, открыла коробочку и невольно ахнула. В коробке лежало кольцо из белого золота с большим мерцающим камнем.

– Это что? – Переспросила она.

– Настоящий бриллиант. – Горделиво сказал Дедуля. – Видишь ли, малыш, мой бизнес пошёл в гору. И я теперь могу позволить себе и тебе разные приятные вещи. Ну, собирайся, отпразднуем наше примирение? И, если хочешь, помолвку. Я столик в «Праге» заказал.

– Не поняла, – озадаченно пробормотала Галка. – Ты что, мне предложение делаешь? А как же твоя жена?