Воин в латах и с мечом сильнее человека с кинжалом. При одном условии – если тот, будучи храбр, решителен и не помешан на рыцарском кодексе, не подобрался вплотную. Это сложно, разумеется. Но если сумел и напал внезапно… Тогда укол стилетом в щель между доспехами страшнее медленно поднимающегося двуручника. Именно это сейчас и произошло. Внезапность удара, плюс тот факт, что работающие двигатели создавали вблизи чужого корабля массу помех, сбивающих прицел его собственным артиллеристам, сделали свое дело.

В первый момент наблюдателям казалось, что ничего не произошло, и их отчаянный порыв пропал втуне. Однако затем огромная туша корабля начала вначале незаметно, а потом все быстрее и быстрее отклоняться от курса, раскручиваясь одновременно во всех трех плоскостях. Это, кстати, и спасло группу Камнеедова, сбив прицел запоздало открывшим огонь вражеским артиллеристам. Потом огненный смерч за кормой звездолета начал опадать, там глушили двигатели, но было уже поздно – импульс чудовищной мощи скомпенсировать не так-то просто, а броненосную громаду сложно раскрутить и не менее сложно остановить вращение.

От кормы начали отлетать обломки. Ажурная паутина металлических балок и сервоприводов, которыми платформы с отражателями, собственно, крепились и управлялись, не выдержали артиллерийского удара и рывка от возникшей при развороте центробежной силы. Интересно было бы посмотреть на результат обстрела поближе, но такой роскоши Камнеедов и его бравая команда позволить себе не могли. Они сейчас улепетывали со всех ног, молясь, чтобы их не зацепило ответными залпами. И Великий Космос услышал своих верных адептов.

На сильно поврежденном, но пока еще сохраняющем почти шестьдесят процентов огневой мощи крейсере «Аляска» смогли, наконец, перевести дух. По ним разом перестали стрелять. То, что это было связано с нарушением ориентации звездолета в пространстве и появлением более приоритетных целей, там в первый момент не сообразили. Лишь через пару минут кто-то из офицеров штурманской группы заорал, тыча пальцем в экран:

– Отворачивают! Они отворачивают!

Предположение было в корне неверным. Это командир «Аляски» и, по совместительству, начальник экспедиции младший контр-адмирал Карпентер понял сразу. Не отворачивают, а потеряли управление. И – тут он вначале не мог поверить своей удаче – не перестроили структуру защиты. Корабль разворачивался, подставляя «Аляске» не прикрытый силовым полем борт. Это был шанс, который нельзя упускать!

Серьезный профессионал, которому приходилось за свою карьеру и гонять пиратов, и сражаться в нескольких полноценных битвах крупных флотов, побеждать, проигрывать, вылетать в отставку и возвращаться со снятыми обвинениями на прежнюю должность, Карпентер не умел одного – лизать задницы начальства. С точки зрения карьериста любой страны – огромный минус. Зато умение правильно, а главное, быстро принимать решения – это, несомненно, плюс, который позволил ему сделать вполне сносную карьеру, оказавшись, в конце концов, в рядах эскадры специальных операций. И это умение сейчас пришлось как нельзя кстати. Не медля ни секунды, адмирал отдал приказ – и выиграл бой.

Крейсер на несколько секунд сбросил защитное поле, перенаправив все потоки от реактора к уцелевшим орудиям. Как к исправным, так и поврежденным, но способным сделать хотя бы еще один выстрел. И результат получился впечатляющим. Сосредоточенный залп проткнул ослабленное силовое поле врага, как бумагу, и вскрыл борт чужого корабля не хуже консервного ножа. Второй залп – куда слабей, но противнику уже нечем было сопротивляться – разорвал звездолет на куски. На этом, в принципе, бой был закончен.

Только после этого Карпентер заинтересовался неожиданными союзниками, однако они, к его удивлению, не ответили ни на один запрос. Вместо этого корабль, идентифицированный как старый корвет русской постройки, из тех, которых в Империи уже и не осталось, вернулся к обломкам, некоторое время крутился рядом, а потом вновь развернулся и, в компании столь же старого британского звездолета, покинул систему. И хоть как-то повлиять на их решение Карпентер был не в состоянии – двигатели «Аляски» выдавали не более десяти процентов мощности. Последствия боя и перегрузки энергетических контуров, чтоб их… Оставалось лишь выругаться и заняться своими делами. И в первую очередь запихать в самую глубокую камеру смещенного адмиралом час назад со своего поста прежнего командира крейсера, попершегося в эту дурацкую лобовую атаку и в результате чуть их всех не угробившего. А то имелись у Карпентера весьма устойчивые опасения, что командора Милсса конвоиры случайно уронят, к примеру, в шахту лифта – едва не погибшие по его милости космолетчики были злы и отнюдь не всегда задумывались о последствиях своих поступков.

– Ну, что скажете?

Экипаж «Викинга» собрался в медотсеке, возле импровизированного медицинского стола, на котором лежало выловленное среди обломков погибшего звездолета тело. Зрелище было неаппетитное. Тело сильно пострадало при взрыве, да и пребывание в космосе в порванном скафандре не идет мягким тканям на пользу. Хорошо еще вскрывать его не требовалось, и так ясно, от чего погиб. Пока не требовалось, во всяком случае.

Стоящие у стола мужчины и женщины, несмотря на разницу в возрасте, имели определенный жизненный опыт и видели в своей жизни разное. Трупами их уж точно было не запугать, и блевать никто не собирался. Кими по малолетству чуть побледнела, но и только. Княгиня смотрела с легким отвращением – еще бы, как неэстетично. Остальные же и вовсе не обращали внимания на такие мелочи – их куда больше волновало другое.

– Я думаю, Китай, – без малейшей брезгливости ткнул пальцем в обезображенное лицо Смит. – Это все объясняет, и корабль, и внешность. Согласитесь, маловероятно, что мы выловили единственного находившегося у них на борту узкоглазого.

– Очень похоже, – кивнула Изабелла. – Я в совпадения не верю.

– Я видел случаи и похлеще, – Камнеедов пожал плечами и еще раз посмотрел на невысокого, коротконогого, мужчину плотного сложения с монголоидными чертами лица на столе. – Однако же китаец в китайском же скафандре… Да и поведение их техники все это вполне объясняет.

Действительно, это все объясняло. Кто еще может втихую построить эскадру таких громадин? Только максимально закрытая от других, имеющая возможность установить строжайший контроль и цензуру и притом экономически достаточно внушительная страна. С другой стороны, китайцы вот уже тысячелетия не славились как изобретатели. Может, конечно, что-то у них интересное в мозгу и рождалось, но настолько редко и мелко, что остальные смотрели на них с изрядной (и заслуженной, к слову) толикой пренебрежения.

Однако если в оригинальных разработках китайцы, безусловно, уступали ведущим государствам, то в массовом копировании (зачастую незаконном, хотя обычно они все же покупали лицензии) чужих прототипов они явно преуспели. Когда зарывались, правда, им чувствительно били наглые желтые морды, но узкоглазые каким-то звериным чутьем ощущали узкую грань, переходить которую чревато для здоровья, и старались ее не пересекать. Вот и получалось, что полноценная война обошлась бы дороже, чем тот вред, который они наносили воровством технологий. Поэтому их и терпели до поры, до времени. Вопрос был лишь в том, когда этот нарыв, наконец, прорвется.