Но тогда, в пустом особняке, мои беспомощные взмахи руками Лиза встретила с ожесточением. Губки её дрожали. Будь у девочки чуть больше сил, она задушила бы меня.

Лиза сбегала на второй этаж и принесла исписанный тетрадный листок. Её стиснутый ротик и вздымающиеся под напором воздуха ноздри означали одно, Лиза принесла своё лучшее произведение. Но таким ли образом хотел я увидеть волшебные строки. В голове промелькнула грустная мысль. С помощью письменных диалогов Лиза поднимала меня на новый уровень, тащила из тёмного водоворота лжи и предательства. Но слепой безумец выпустил спасительную ладошку и вернулся в чашу греха. Каждому прыжку вперёд сопутствовали несколько шагов назад. Внезапное противодействие судьбы оказалось следствием конца игры, главным героем которой был я.

Лиза смотрела на меня проклинающим взглядом. Внутренний голос кричал, что это слабость перед обстоятельствами. Слабость, которую мы с Лизой всю жизнь проклинали. Положил листок на стол. Не сейчас его гениальная суть откроется мне. И не завтра. Ты знаешь срок, милая девочка, не нарушай его ради нашего же блага. Лиза убрала произведение в карман. Её щёки покраснели, она с трудом сдерживала чувства.

Непонятная реакция Лизы на наш разговор вызвала смятение и непонимание. Никогда ранее не давала она волю эмоциям, а тут за один вечер изменилась до неузнаваемости.

Не знаю, когда именно пришла ко мне странная мысль об игре, во сне ли, или в глубоких раздумьях, но подтвердить или опровергнуть её мог лишь один человек.

В последующие два месяца я постоянно сравнивал вес факта и случайности в нашей жизни.

Глава 50

Оля вернулась с гастролей. Счастливая, она бросилась в наши объятия. Успех «Алой розы» оказался ошеломительным. К Оле пришла слава, она с трудом вырывалась из объятий журналистов. От неё веяло энергией праздника, воздух наполнился ароматами свежести и чистоты. Бронзовая кожа напоминала о море и солнце.

Куча заморских подарков обрушилась на нас, будто праздничная мишура. Лизе сестра привезла сборники художественной литературы и гардероб нарядов, мне же достались дорогие часы и пепельница в виде фрегата. В ту ночь свет в доме не гас, и мы веселились до упаду.

На следующее утро почтальон передал большой белый конверт. Находясь в состоянии полусна-полубодрствования, бросил письмо в ящик стола и не открывал до вечера. Ещё бы, Оля явилась недостающим звеном между мной и Лизой. Мы бегали по тихому зелёному саду, грелись на летнем солнышке и слушали Олины истории.

К вечеру я вспомнил о письме и распечатал забытый конверт. В нём сообщалось, что Александр Викторович болен и желает меня видеть. Так же была огромная просьба ничего не сообщать Оле и Лизе и отбыть из особняка под любым предлогом. Признаюсь, сообщение насторожило и огорчило. Покидать особняк в столь счастливое и беззаботное время… Но что делать…

Девочкам сказал, что прошёл год с момента моего ухода из университета и что требуется либо забрать документы, либо восстановить обучение.

— Твоё решение? — спросила Оля, несколько расстроенная.

— Возьму академ ещё на год, — ответил я, пожимая плечами.

Приложил все усилия, чтобы Лиза и Оля ничего не заподозрили. И если Оля лишь вздохнула, то Лиза подозрительно прищурила глаза. Но меня отпустила.

По дороге в особняк размышлял о предстоящей встрече. О чём говорить со стариком спустя полгода. Представил его седым, лежащим на кровати. Держит мою руку и исповедуется в грехах. Мурашки по коже пробежали от подобных мыслей. К девочкам вернусь через три дня. Независимо от обстоятельств.

С холма открылся вид на знакомый посёлок. Нутро закрутилось и зарычало, предчувствуя неладное. Пыльные высотки походили на бумажные коробки, вымазанные смолой. Казалось, будто над посёлком несколько дней бушевала пыльная буря. Ветер гонял по улицам вихри, бездомные собаки, поджав хвосты, прятались за мусорными баками. Люди на тротуарах не улыбались. Закричать бы таксисту, чтобы разворачивал машину и летел обратно к Оле и Лизе.

Такси остановилось у знакомой гостиницы. Вывеска «Мириталь» покрылась пылью. Знакомый портье с угрюмым видом выдал ключ от двадцатой комнаты. Он говорил мало, отвечал на вопросы с какой-то необъяснимой злобой. В убийстве Эрика обвинили местного нищего, который, якобы, выполнял мелкие поручения постояльца. Следствие установило, что во время драки оба они были пьяны. На этом и сошлись. А что бездомному? Ему выделили отдельную от всех камеру, с трёхразовым питанием, телевизором и другими мелкими удобствами.

Бросил сумку в угол. Перед глазами возникла картина убийства на третьем этаже. Красные пятна, осколок бутылки в горле… Мир страшен, если люди в нём похожи на зверей.

Достал из кармана шариковую ручку. В тишине и внутренней свободе от соперничества, сделал первые наброски стихотворения. Очередная пустышка, которая понравится Оле и всему миру. Но Лиза на него не взглянет, а если и пробежится глазами, то фыркнет и выбросит в мусорку. Ручка заскользила по бумаге, выводя одну фразу за другой.

Сон накрыл меня глубокой ночью. Пыль улеглась и через открытую дверь балкона в комнату проник свежий воздух. Вместе со свежестью в голове появились новые мысли, новые строчки. Выпил три баночки энергетика, и успокоился, только когда дописал стихотворение.

Наутро сказались недосыпание и долгая изнурительная поездка. У меня поднялась температура, и поездка к старику повисла в воздухе.

В номер постучали. Предварительно высморкавшись, открыл дверь и не поверил глазам. На пороге стояла Елена Аркадьевна. Ищейки сообщили о моём приезде. Вдруг представилось, что женщина явилась просить прощения. У неё же теперь никого не осталось, кроме больного умирающего мужа. В старости люди переосмысливают ошибки прошлого.

Елена Аркадьевна была в лёгком белом костюме. В руках миниатюрная сумочка. Голову покрывала красная широкополая шляпа. Глаза прятались за большими тёмными очками. Она попросила разрешения войти, и я впустил женщину в комнату. Елена Аркадьевна вышла на балкон и достала сигарету. Приготовив два бокала вина и нарезав фруктов, принёс поднос в основную комнату. Елена Аркадьевна вернулась и горько усмехнулась. До вина и фруктов ли ей сейчас было, если она пришла к человеку, от которого пыталась избавиться.

— Как поживают дочери? — спросила женщина после короткой паузы.

— Не знаю.

Короткий ответ поразил Елену Аркадьевну. Она смотрела на меня, будто учённый, изучающий поведение животного.

— Как вы поступите, если узнаете, что письмо было прислано от меня, чтобы отвлечь вас от девочек и вернуть их в особняк. Если воспротивитесь, по дороге попадёте в аварию и никогда больше не увидите ни Олю, ни Лизу. И муж меня не остановит.

Жалкий, жалкий человечишка, снова попался на удочку коварной женщины. С какой наивностью принял