в депрессию (уж я то знаю, какая у неё была депрессия). Она совсем потухла и ходила по особняку, будто призрак. Ни с кем, кроме Эльзы, не разговаривала. Александр Викторович быстро восстановился после утраты и всеми силами помогал жене. Говорил, что за границей Лиза в безопасности, что Оля присмотрит за девочкой. Но Елена Аркадьевна будто бы ничего не слышала. Она выглядела потерянной и совершенно разбитой.

Через две недели её будто подменили. Огонёк засверкал в глазах, хозяйские речи наполнили дом. Александр Викторович был вне себя от радости. Устроил банкет, пригласил друзей. Марта с Эльзой трудились в поте лица, организовывая застолье. Вина заморские, рябчики жаренные, окорока. Салаты разнообразные, фрукты на блюдечках. До утра отмечали выздоровление хозяйки.

А затем сделалось худо с Александром Викторовичем. Врачи констатировали пищевое отравление. Марта покачала головой. Будто бы знала, что недомогание хозяина дело рук Елены Аркадьевны. Хозяйка никого к нему не пускала, кроме врачей. Подносы с едой сама носила, мелкие поручения выполняла.

Марта и не знала, что думать, да только через месяц подслушала разговоры врачей на крыльце. Они говорили, что дело безнадёжно, что Александра Викторовича не вылечить и осталось ему недолго. Один из них отвёл срок, два месяца. Марта заплакала. Александр Викторович вытащил её из приюта, дал образование и устроил в особняк. Всю жизнь она не выезжала дальше посёлка, а теперь услышала, что её покровитель обречён.

Однажды Эльза пришла в летний домик пьяная. У неё день рождения был. Разбудила Марту и позвала вниз. Помада на её лице размазалась, тушь растеклась. Кто-то сильно обидел Эльзу, она долго плакала. Но в домике повеселела и налила спиртного. Предложила Марте. Сонная и усталая, бедняжка стояла перед Эльзой и не знала, что думать. Именинницу вдруг потянуло на разговоры. Она рассказала, как её ухажер, владелец продуктовой лавки, оскорбил Эльзу, а на пощёчину ответил ударом в живот. Женщина в долгу не осталась и послала дружка ко всем чертям. И получила серию ударов.

Эльза сидела за столом и горько улыбалась. Заметив сонные проклевывания Марты, она взбесилась.

— Ты любишь одного хозяина, до других тебе дела нет, — закричала она в истерике. — От статуи большего сочувствия добьёшься.

Эльза метнула стакан в афишу на стене. Марта очнулась и вздрогнула. Часть афиши порвалась, на бумаге растеклись бордовые разводы.

— Это она во всём виновата, — не унималась Эльза, указывая на портрет Оли, — она и её никчёмный папаша. Из-за них хозяйка стала груба и холодна ко мне. Днём она копила злобу, а вечером вымещала на мне. Зачем в углах так грязно, почему ручка не на том месте лежит. Боже, Эльза, ты такая криворукая. Тут слепой убрался бы лучше.

Эльза кричала на весь дом, будто хотела, чтобы и в особняке её услышали. Марта потупила взгляд и перебирала пальцами. Именинница вскочила со стула и разорвала афишу в клочья.

— Я из-за вас страдаю, — кричала она, — вы лишили меня счастливой жизни. Тайный сговор, лицемерие. Боже, за что вы меня невзлюбили… — она вдруг замолчала. — Вам, демонам, не изжить меня со свету. Знаешь, это я подсыпала яд в бокал старику. Он умрёт в страданиях. Елена Аркадьевна специально ездила в столицу за редким порошком. Что молчишь, дура, осталось тебя уничтожить…

Безумная, она бросилась на Марту с намерением задушить бедную девушку. Они бегали вокруг стола до тех пор, пока Эльза в изнеможении не упала на пол. Даже лёжа она обещала перегрызть Марте горло. Когда же Эльза уснула, Марта выбежала из домика и всю ночь провела в гостиной особняка.

Наутро она разыскала Елену Аркадьевну и пересказала все перипетии прошедшей ночи. Хозяйка давно выучила язык жестов и слушала её внимательно. Когда же Марта сообщила об отравлении, женщина охнула и в беспамятстве упала на диван. Марта сбегала на кухню и принесла стакан воды. Когда Елена Аркадьевна пришла в себя, то приказала сию же минуту уволить Эльзу. Списала всё на больную фантазию и нетрезвое состояние. Мало ли что придёт в голову глупой женщине. Хозяйка поблагодарила Марту за помощь и наградила щедрой премией.

Но Марта поняла, что слова Эльзы не были выдумкой. Премия взамен молчания. Девушка бросила обязанности, чтобы поговорить со мной.

К концу разговора она с трудом сдерживала слёзы. В них было всё: страх, отчаяние, мольба о помощи.

Мы простились с обоюдным обещанием встретиться снова. Марта отправилась на работу. Александр Викторович ещё не очнулся и у меня появилось свободное время. Новую прислугу не наняли. Дом пустовал. Поднялся к себе в комнату и замер на пороге. Пульс мой участился, а губы задрожали. На стене висела склеенная афиша «Алой розы». Разводы запечатлелись на ней, будто рубцы, швы пересекали лица героев, а вмятины портили фигуры.

Я провёл по афише рукой и вспомнил замечательные дни, когда мы обедали в летнем домике с Лизой, и вместе вешали афишу на стену.

В тумбочке лежал листок. Отрывок монолога из пьесы. Резкая критика в устах маленького ребёнка. И удивительная проницательность голоса. Лёг на кровать, положив листок на грудь.

Глава 52

Разбудил меня присланный из особняка охранник. Солнце скрылось в кронах деревьев, оставив мир холодной ночи. Мы вышли на крыльцо и закурили. Дрожь прошла по спине, будто электрический ток. Охранник улыбнулся непроизвольному подёргиванию моих плеч и выбросил окурок в серую снежную кашу.

Мы прошли по вымощенной брусчатке в особняк. В голове мелькали эпизоды прошедшего дня, странные предостережения Елены Аркадьевны. Что это за слова, которые выбьют почву у меня из-под ног. После откровений хозяйки даже всемирный потоп не казался катастрофой.

На крыльце горел одинокий тусклый фонарь, будто и не особняк это был вовсе, а морг или склеп. Охранник остановился у входа и снова достал сигарету.

В прихожей стоял полумрак. Грани стеклянных кувшинов мерцали редкими искорками, из глубины комнат доносились нотки классической музыки. Марта будто бы сторожила и почти одновременно со мной появилась в прихожей. Она взволнованно схватила меня за руку и повела на второй этаж.

Никогда ранее я не заходил вглубь особняка. Внутренний его мир, серый и угрюмый, навевал грусть и страх. Мы будто перешли из цветущего благоухающего сада в холодную безжизненную пещеру. Ни одного светильника не горело и портреты на стенах казались чёрными дырами. Их сменили головы убитых животных. Чучела висели по обе стороны коридора в три плотных ряда. Олени, сапсаны, зайцы, волки… Ужасная коллекция выныривала из тёмной бесконечности. Мне показалось, что коллекции не будет конца и что особняк этот,