– Это ничего не объясняет. Вы зрелый человек и должны понимать, что ваша ошибка могла дорого мне обойтись.

– Насколько я знаю, вы вне подозрений. Разве не так?

– Не будь у меня хорошего адвоката, я могла бы попасть в тюрьму.

Не сдержавшись, Строков расхохотался.

– Простите, Лионелла Павловна. Но только не убеждайте меня, что сами вы хоть на минуту в это поверили.

– Слава богу, у меня состоятельный муж, – неохотно согласилась она.

– Значит, мир?

– Нет.

– Да ну! Не ребячьтесь!

– Все, что я могу вам предложить, – временное перемирие. Мне нужно убедиться, что у вас не было злонамеренных мыслей. На сегодняшний день я в этом не уверена.

– Согласен. Пусть будет так.

Лионелла затушила сигарету и вдруг спросила:

– Послушайте, Платон Васильевич, за столом вы сказали, что из шести ваших однокашников пришли только четверо. Объясните, кого еще вы имели в виду?

– Что ж тут неясного, Мезенцев не явился.

– Он пятый. А кто шестой?

– Тамара Колесниченко. Фамилия – по мужу, в студенчестве она была Дрогиной.

Лионелла замолчала, потом, справившись с удивлением, уточнила:

– Костюмерша? При чем здесь она?

– Это сейчас она костюмерша, а раньше была неплохой актрисой.

– Она приехала в театр вместе с вами?

– Тамара приехала со всем нашим выпуском.

– А почему ушла в костюмеры? – спросила Лионелла.

– Обычная история, после нескольких лет работы в труппе администрация театра не продлила ее контракт. По счастью, Тамара неплохо шила.

– Но почему она не приходит на ваши посиделки?

– После увольнения из труппы Тамара резко отстранилась. Потом развелась с первым мужем и вышла замуж за какого-то пьяницу. Слышал, одно время она и сама с ним попивала.

– От нее никогда не пахло спиртным. На примерках мы общались довольно тесно.

– По-видимому, больше не употребляет.

В курительную комнату заглянул Кирилл:

– Лионелла! Что тут у вас?

– Беседуем, – улыбнулась она и, обратившись к Строкову, предложила: – Идемте!

Весь вечер Лионелла чувствовала, что Веру Петровну и Магита буквально воротит от нее. Поэтому она нисколько не удивилась, когда они попрощались и ушли первыми.

Когда спустя короткое время бар покинули Строков и Петрушанская, Лионелла и Кирилл остались вдвоем.

– Ну вот. Теперь самое время напиться, – сказал Кирилл. – Не передумала еще?

Лионелла крутанула пальчиком поверх своей рюмки:

– Наливай.

Ольшанский взял графин и плеснул водки ей и себе. Они чокнулись и выпили.

– Тебе не показалось, что у этих четверых был заговорщицкий вид? – спросил Кирилл.

– Что? – Лионелла прищурилась, осознавая его слова.

– Когда мы подошли, они как-то сразу притихли, как дети, которые набедокурили и скрывают это от взрослых.

– Признаться, я не обратила внимания.

– А я это сразу понял. Они что-то обсуждали, и предмет обсуждения был не из неприятных.

– Как странно… – Лионелла понемногу хмелела. – Пройти такой долгий путь вместе и говорить друг с другом на вы…

– С возрастом такое бывает, особенно когда взрослые люди работают в одном коллективе.

– Ты сказал взрослые?.. – Лионелла запрокинула голову и расхохоталась. Когда отдышалась и вытерла выступившие слезы, она спросила: – Да они практически наши ровесники.

– Ну, это вряд ли, – сказал Кирилл. – Разница все же есть.

Лионелла жестом попросила налить водки и, глядя, как Кирилл наливает, вздохнула: – Старые мы с тобой, Кира. Вот так, не успеешь оглянуться, а жизнь-то прошла.

Кирилл поднял рюмку, они чокнулись и выпили.

– Что у тебя стряслось? – спросил Ольшанский.

– Ну, наконец-то… И трех часов не прошло. – Лионелла облокотилась на стол, подперев голову кулачком. – У моего мужа любовница.

– Раньше тебя это мало волновало. Что изменилось?

– Наверное, старею.

– Ты, Машка, хоть и старая, а еще – ничего.

– Дурак. – Лионелла склонила голову на его плечо и вздохнула: – Мне так хорошо с тобой, Кира.

– Ты напилась. – Кирилл помахал официанту: – Счет принесите!

– А мы даже не спели… – Лионелла встала со стула и направилась к микрофону, но Кирилл перехватил ее:

– Завтра споем.

– Тогда давай выпьем.

– Тебе уже хватит.

Официант принес счет, Кирилл рассчитался и, подхватив Лионеллу, повел ее к выходу. На улице он свистнул такси.

По коридору гостиницы Лионелла шагала неровно и целенаправленно: к номеру Кирилла. Она остановилась возле его двери, ожидая, что он поцелует ее, увлечет в свой номер и в эту ночь они будут оба счастливы.

Но Кирилл спросил:

– Ты уверена, что хочешь ко мне?

– Я остаюсь у тебя.

Проснувшись утром, Лионелла смутно вспомнила, что было вчера, и совсем не помнила прошедшую ночь. Одно знала точно – вечером она осталась в номере у Ольшанского.

Его комната была точной копией той, где остановилась она.

Похлопав рукой по одеялу и не обнаружив рядом Кирилла, Лионелла закрыла глаза. Она не знала, о чем будет с ним говорить, чувствовала смущение, неловкость и… скуку. После стольких лет отчуждения они снова вместе, но счастья не было.

Лионелла встала с постели и поискала глазами свое платье. Оно лежало на стуле возле туалетного столика.

Протянув руку, она вдруг застыла: на столике возле зеркала стояла вся ее косметика и несколько флаконов духов. Там же лежала брошь, которую она сняла вчера вечером, вернувшись из театра. Лионелла бросилась к шифоньеру и распахнула створки. Внутри висела ее одежда. И, когда она увидела в ванной свою зубную щетку и несессер, то окончательно убедилась в том, что провела ночь в своем номере.

Желая окончательно прояснить ситуацию, Лионелла тут же позвонила Ольшанскому:

– Ты где?

– В декораторской.

– Уже на работе? Послушай…

Кирилл перебил:

– Вчера в моем номере ты сразу вырубилась, и я перенес тебя в твой номер.

– Кто меня раздевал?

– Я.

– Боже мой! И мы даже не… – начав, она не договорила.