– Конечно же нет! Помнится, он стоял возле меня перед выходом на сцену в тот день, когда взорвались прожекторы.

– Вот-вот… Пожарник тоже его видел. Рудик вертелся у электрощитка.

– И что? – Лионелла замерла в ожидании.

– На крышке и в самом щитке нашли отпечатки его рабочих перчаток.

– Это объяснимо, он же рабочий.

– Рудольф Беляков всего лишь рабочий сцены, у него нет соответствующего допуска. Он не имел права подходить и тем более рыться в распределительном электрощитке.

– Выходит, это он вырвал кабель?

– Не исключаю.

– Но зачем?

– А вот это нам предстоит выяснить, – сказал следователь. – О том, что я рассказал, покуда – молчок. Теперь можете идти. До свидания.

Лионелла выглянула из номера в коридор, ей только что послышался голос Кирилла. Но его там не было. Вместо Кирилла она увидела адвоката Венявского.

– Как хорошо, что я вас встретил, – сказал Арнольд Юрьевич. – Сегодня после завтрака я возвращаюсь в Москву.

– Спасибо за помощь.

– Надеюсь, в ближайшее время моя помощь вам не понадобится.

Любезно улыбаясь, Лионелла сказала:

– Передайте Льву, что серьги нашлись.

– Неужели?! – изумился Венявский. – Поздравляю, но передать не смогу. Уж лучше сами позвоните супругу.

– Вы не увидитесь с ним в Москве? – удивилась Лионелла.

– Лев Ефимович отдыхает на яхте.

– Откуда такая информация?

Взглянув на нее, Венявский отчего-то напрягся.

– Простите…

Они скомкано попрощались, и Лионелла вернулась в номер.

Новость об отдыхе мужа немного ее расстроила, и главным образом потому, что он не сказал о своем отъезде. Теперь было ясно, почему в разговоре он упомянул о часовых поясах. Она не собиралась ему звонить и тем более выяснять отношения. Венявский наверняка предупредит Льва, что она знает о его пребывании на яхте.

Лионелла была уверена, что муж отдыхает с женщиной, которая была с ним в ресторане, и ей было любопытно посмотреть, как он выкрутится из этой пикантной ситуации.

Она спустилась на завтрак и, когда вернулась назад, встретила у своей двери Костюкову.

– Вы ко мне? – спросила Лионелла.

– К вам, – ответила та.

– Что-нибудь стряслось?

– Можем поговорить в вашем номере?

– Пожалуйста, проходите. – Лионелла открыла дверь и пропустила Костюкову вперед.

Войдя в комнату, Костюкова сразу же заявила:

– Я решила все рассказать следователю!

– Хотите, я сейчас позвоню ему? – предложила Лионелла.

– Только, пожалуйста, пойдемте к нему вдвоем.

– Почему бы вам не позвать супруга?

– Не хотела вам говорить… – Костюкова замешкалась, но все же призналась: – Муж ушел от меня.

– Давно? – спросила Лионелла.

– Две недели назад.

– Зачем же вы уволились из театра? На что будете жить?

– На первое время хватит. Потом продам особняк. Мне бы не хотелось обсуждать этот вопрос и чтобы об этом знали в театре.

– Я поняла. – Лионелла взяла телефон и набрала номер следователя: – Геннадий Иванович, это Баландовская. Нам нужно встретиться.

– Приезжайте, – ответил он.

– Со мной будет Костюкова. Она хочет с вами поговорить.

– Жду.

До управления они доехали буквально за пятнадцать минут.

Митрошников ждал их, и это было заметно: на столе лежал бланк протокола, рядом с ним – ручка.

Едва поздоровавшись, Костюкова достала из сумки печатный лист и протянула его следователю:

– Вот!

– Что это? – удивился он.

– Распечатка звонков моего телефона.

– С чего вы решили, что мне это интересно?

В разговор вступила Лионелла:

– Ирина, расскажите все, что рассказали мне.

Костюкова с готовностью начала:

– За день до спектакля, во время которого погибла Кропоткина, мне позвонила женщина и посоветовала не играть в этот день. Она так и сказала: «Для вас же будет лучше».

– Поэтому вы не пришли?

– Да. Подумала, что это угроза.

Митрошников схватил распечатку и, увидев выделенный маркером номер, воскликнул:

– С этого же номера звонили на радио и на телефон Карины Кропоткиной!

– Откуда вы знаете?

– Я получил детализацию ее звонков. – Он посмотрел на Лионеллу. – И, между прочим, номера Веры Петровны в детализации нет.

– Она могла звонить от секретаря или с домашнего телефона, – предположила Лионелла.

– Таких входящих звонков тоже не было. Я проверял.

– Она могла звонить с «левого» телефона.

– Не могла… – уверенно заметила Костюкова.

– Откуда такая уверенность? – спросил Митрошников.

– Мне звонили с этого же телефона, и это была не Вера Петровна. Ее голос я бы узнала.

– Но вы мне сказали, что голос звонившей показался вам знакомым, – напомнила Лионелла.

– Так-так… – заинтересовался Митрошников.

– Возможно, мне показалось. Я не уверена.

Следователь на глазах потерял интерес, и Лионелла разочарованно улыбнулась.

– Очень жаль.

– Спасибо за распечатку, – сказал Митрошников и встал, давая понять, что встреча закончена.

* * *

В театре Лионеллу ждала новость, которая оказалась неожиданностью не только для нее. На стенд вывесили приказ об увольнении Магита с должности художественного руководителя.

Читая документ, Лионелла слышала, что говорили толпившиеся рядом коллеги:

– И это только начало…

– Неужели посадят?

– Вряд ли…

– Дадут закончить постановку, а там, глядишь, оставят очередным режиссером.

– Кто будет новым худруком?

– Говорят, еще не определились…

Отойдя от стенда, Лионелла вошла в приемную директрисы. Там за компьютером сидела юная секретарша, почти ребенок.

– У вас имеется ежедневник? – спросила Лионелла.

– Вот он! – с готовностью ответила девушка.

– В конце прошлого месяца вам звонила актриса Костюкова и просила передать руководству, что она не придет на спектакль.