Вот только мясом костяк Старьевщика обрастать пока не торопился — походные будни совершенно не располагали к ожирению. Хотя с едой, спасибо тайге, наладилось — Вик бил зверя, практически не смещаясь с маршрута, и по вечерам в котелке всегда томилась зайчатина. Со стрельбой в лесу не пропадешь. Венедис морщилась при раскатистых звуках выстрелов, кривилась, когда механист приносил еще трясущуюся в агонии, кропящую алым светлый зимний мех добычу, чертыхалась, когда в приготовленном уже мясе попадались свинцовые дробины. Но терпела — признавала наносимый вред мирозданию допустимым. Однажды развеселила Старьевщика — взялась выковыривать картечь, застрявшую в стволах деревьев после выстрела, но скоро угомонилась, махнула рукой.

Вечера у костра особенно приятны. Не давит на плечи чувство опасности, нагнетавшееся Гоньбой, и бездонное небо над головой дает дышать полной грудью, не прессуя каменной массой низких рудничных сводов. За год можно безумно соскучиться по всему этому — по живому трепетанию леса, по безграничному, как мысль, небу и даже по холодным взглядам звезд. И Венедис, задрав подбородок, любуется Космосом. Это тоже один из способов накопительной медитации — любование. Космосом — особенно.

— Странный объект. Необычный.

— Какой?

Венди протянула руку. Даже Полярная, зависшая над полюсом, едва заметно кружится по небосводу. Не говоря уже о зодиакальных созвездиях. И только одна звезда, подобная мутному стеклянному глазу, остается неподвижной. Самый точный ориентир на небесной сфере — вечный, грубый и основательный, как гвоздь, вбитый посреди непостижимой круговерти элементов космической механики.

— Мертвая звезда.

— У нас ее нет…

Значит, девчонка пришла из краев еще более отдаленных, чем Старьевщик считал изначально. Сам он добирался почти до самых восточных границ каганатов — там Мертвая вполне заметна и ее тоже используют для навигации. В той стороне она, конечно, не указывает строго на юг… ха, есть места, в которых и Полярной-то не видно, а Мертвая светит на севере… в любом случае — как ориентир звезда незаменима, ведь главное ее качество — непогрешимая, совершенная неподвижность. Так или иначе, восточные границы — это совсем не близко, а значит, и на западе, насколько хватает материка, о Мертвой должны быть в курсе. В отличие от востока, там звезда будет смещаться влево от направления север-юг. Откуда же тогда ты, незнакомая с Мертвой звездой статутная княгиня?

Откуда Старьевщику знать, что действительных мест, в которых холодно светит Мертвая звезда, очень, очень мало. Если придерживаться математически абсолютных значений, как это принято у механистов, — одно.

Зато над Каменным Поясом Мертвая указывает на юг точно, как стрелка компаса. Словно вдоль цепи гор проходит какая-то ось или нулевой меридиан, разделяющий два мира. Собственно, на востоке принято брать за точку отсчета долготы именно его — Пояс. Как минимум, это удобно.

— Загадывай желание! — Вик, кляня себя за сопливый романтизм, коснулся локтя спутницы.

Чуть в стороне от Мертвой небо наискосок чирканула короткая светящаяся линия и дождевой каплей поползла вниз. Старьевщик, понятно, знал, что никакая это не падающая звезда и даже, скорее всего, не метеор. Так, какая-нибудь мелкая космическая хрень, не способная долететь до поверхности. Песок звезд. Тлен. Говорят, во время Зеленого Неба такой огненный дождь в высоте продолжался непрестанно больше месяца. Эффектно, только многим пришлось поплатиться за любование не свойственными их миру красотами. С халявой в жизни не все так просто.

А вот желания могут исполниться, если найдешь реальный метеоритный осколок. Добавление космического металла в ковку придаст клинку безумной притягательности узор и бархатистую шероховатость. Но не художественная ценность главное. Небесный клинок — оружие Великих не только из-за достойного качества стали. Сталь, кстати, получается хрупковатой без включения вполне земных углеродных добавок. Дело в другом — миллионы лет блуждания среди звезд аккумулируют в железных обломках холодные отпечатки только истинных сил. В духовном плане небесный клинок чист перед миром. Как бы рационально ни мыслил Старьевщик, он не мог не признавать, что клинки из метеоритной стали — оружие Вождей и Перемен.

И заоблачной цены.

Тонкий же росчерк в атмосфере — лишь повод для прыщавых поэтов поговорить о глубине мироздания. Венедис к несбыточным желаниям тоже относилась скептически.

— Если научиться, — усмехнулась девушка, наблюдая, как затухает падающая искра, — распознавать все дарованные нам знаки… жить станет скучно.

— Знать бы еще — тебе лично даруется знак или какому-нибудь другому наблюдателю… — поддакнул Старьевщик.

Оно и правда — со знаками всегда одни неопределенности.

— Это, — Венди махнула рукой в сторону уже пропавшего светящегося следа, — никак не связано с нашими мыслями и действиями. Скорее всего. Если бы падение произошло где-нибудь поблизости — другое дело.

Конечно, трудно не признать благоприятным знаком, когда под ноги свалится кусок ценного на алхимическом рынке внепланетного материала. Или плохим — если этот обломок угодит в голову. Венедис согласилась.

— Если так убивает человека или даже животное — это Событие. И вообще, чем невероятнее происшествие, тем меньше в нем случайности.

— Это как?

— Обыкновенно. Много тут народу в радиусе сотни верст? Кроме нас?

Вик прикинул, по всему выходило: пара случайных оленеводов.

— Вот именно. Какова вероятность, например, что прямо в тебя здесь попадет метеороит?

Сверхъестественно ничтожная. Если предположить такую возможность. Механист же внутри Старьевщика такого не допускал. Считать он умел неплохо, а в гаданиях был не силен. Отчего-то припомнились круглые картинки Венди. Дураки, Смерти, Колеса.

— Насчет метеора — это связано как-то с твоими картами?

Венедис помолчала некоторое время.

— Если ты об этом спросил — не исключено.

— Ты тогда спрятала одно изображение. Почему?

Вику показалось или девушка засмущалась? Торопить не стоило.

Карта… очень неоднозначная. — Похоже, она решилась и полезла куда-то внутрь своих одежд. — Смотри. У тебя взгляд свежий.

Ничего загадочного — сплошная лирика. Мужчина и женщина — обнаженные. Посередине — извилистая дорога, уходящая за горизонт. Над ними — существо с пылающими волосами и лицом ребенка. В его руках — натянутый лук и стрела, наложенная на тетиву. Узор по кругу — зеленые ветви с цветущими розами и наливными яблоками.

Как трогательно — небо, звезды и такая отнюдь недвусмысленная картинка. Очень удачно подобрано время.

— Мужчина, женщина — связь, — легко поддался Старьевщик. — Небо — опасность, ребенок может убить. Какой-то метеор или звезда?

— Связь… — Венди вздохнула, а у Вика в очередной раз заныло внизу живота. — Карта называется «Возлюбленные», но не стоит воспринимать ее поверхностно. Подспудный смысл — Выбор. Между духовным и плотским, эмоциональным и рациональным или даже просто — между двумя равными ценностями. Еще проще — Выбор Пути. Тот, кого ты назвал ребенком-убийцей… в классическом понимании — дитя-божество. Имен ему тысячи — Камадева, Эрот, Путто. Его стрелы не убивают, а несут любовь или познание. Еще на этой карте он может быть Голосом. Гласом предков, совести, внешнего или внутреннего. А твоя версия — как минимум нетривиальна. Даже не знаю…