– И я точно знаю, что у Тая на это слово аллергия.

Эми опять помолчала немного и спросила:

– Тебе не кажется, что ты просто откусила больше, чем смогла проглотить?

– И ты спрашиваешь меня об этом только сейчас? – Мэллори нервно рассмеялась. – Ведь, по сути, это ты все начала! Ты начала составлять список плохих парней и заявила, что я просто обязана попробовать жизнь с другой стороны. Черт, ну конечно, я откусила больше, чем смогла проглотить.

– Ладно, – попыталась успокоить ее Эми, – это можно исправить. Надо просто найти такого плохого парня, который будет более покладистым, понимаешь?

Да, она понимала, но весь ужас ее положения заключался в том, что она не хотела никого другого, кроме Тая.

– Послушай, мне пора на работу. Давай поговорим об этом позже. Оставь для нас торт, он мне понадобится.

– Хорошо, детка.

Мэллори положила телефон в карман и направилась в больницу.

Не прошло и пяти минут, как ее вызвала к себе Джейн.

– У меня к тебе два дела, – начала начальница. Она положила на стол какую-то бумагу и развернула ее к Мэллори. – Это чек для твоего Центра помощи. От анонимного благотворителя.

– О Боже мой. – Мэллори буквально упала в кресло. – Я правильно посчитала эти нули, или у меня двоится в глазах?

– Правильно. И эти нули очень мило выглядят, не так ли?

Мэллори удивленно глянула на начальницу. На губах у той появилось подобие улыбки.

– А ты молодец.

– Почему вы решили, что я имею к этому какое-то отношение?

Джейн выразительно закатила глаза.

– Мэллори, без тебя у нас не было бы никакого Центра. Ты вложила столько труда и энергии в этот проект, что если ты уйдешь, он просто перестанет существовать. Эти деньги дал кто-то, кого ты очень хорошо знаешь. И сделал это ради тебя.

Некоторое время Мэллори молчала, обдумывая ее слова, а потом ответила:

– Я не знаю людей, у которых есть лишние десять тысяч долларов.

– Правда?

– Вы ведь не имеете в виду Тая? – Но по глазам Джейн было ясно, что именно о нем она и думала. – Он уже пожертвовал деньги на ветеранскую программу, – возразила Мэллори. – Кроме того, у него нет такой суммы. – Честно говоря, об этом она точно не знала. Они никогда не обсуждали его финансовое положение. – А с чего ему…

– Не спрашивай меня об этом, – перебила ее Джейн, – потому что, честно говоря, я не хочу ничего знать о том, почему он дал столько денег на Центр помощи в городе, из которого со дня на день уедет и больше не вернется.

– Даже если это был Тай, то он сделал это не ради меня, а ради самого Центра.

– Хм-м… – Джейн долго молчала, а потом сказала: – Я не люблю копаться в личной жизни моих подчиненных, но…

Мэллори зарыла глаза, приготовясь услышать самое страшное.

– Но поскольку о тебе сейчас говорят на каждом углу, мне придется сказать следующее – ты встречаешься с мужчиной, о котором никто ничего толком не знает. И это, к сожалению, влияет на твое положение в клинике.

– Это каким же образом?

– Тай вызывает подозрение, а значит, и ты – тоже. Он сдружился с человеком, про которого все знают, что он алкоголик и бомж. А еще он недавно накричал на двух лаборанток в кафетерии.

Обычно Мэллори было трудно чем-то задеть, но такое описание Райана вывело ее из себя.

– Все было совсем не так! – воскликнула она. – Тай участвовал в составлении ветеранской программы. А с Райаном их объединяет военное прошлое. Тай просто помогает ему – приносит еду, подвозит до Центра. – Она узнала об этом от Люсиль, и ее до сих пор охватывала гордость при мысли о том, как безупречно повел себя Тай. Кстати, от нее же Мэллори узнала о перепалке в кафетерии. – А что касается этих женщин из рентген-кабинета, то они сами виноваты, потому что…

– Дело в том, – опять перебила ее Джейн, – что ты теперь не просто нанятый работник. Ты управляешь Центром помощи и считаешься публичным человеком. А это значит, что твою личную жизнь отныне все будут рассматривать чуть ли не под микроскопом. Теперь ты обязана вести себя безупречно – ведь люди доверили тебе деньги. И жаловаться тебе не на что, ты сама выбрала такой путь, никто тебя за руку не тянул.

Мэллори слушала ее и все никак не могла смириться с тем, что говорила Джейн.

– Вы хотите сказать, что у меня теперь не может быть личной жизни?

– Я хочу сказать, что твоя личная жизнь не должна вступать в конфликт с публичной жизнью. Ты не можешь встречаться с человеком, который сам нуждается в услугах Центра помощи. Пойми наконец.

Эти последние слова еще долго звучали у Мэллори в голове. Работы было много, но и она не смогла отвлечь ее от невеселых мыслей – и это несмотря на то что ее напарница почти ей не помогала. Мэллори сама приняла девушку-подростка, у которой начала гноиться новая татуировка, потом беременную женщину, которая на восьмом месяце объелась соленостей, и у нее так скрутило живот, что она приняла боль за схватки. Алисия же в это время продолжала флиртовать с молодым врачом, надеясь, что тот пригласит ее сегодня вечером на свидание. Все пациенты напарницы попадали к Мэллори, и в конце концов ей пришлось силой оттащить Алисию от этого красавчика и втолковать ей, что на работе так вести себя нельзя.

Она еле держалась на ногах, когда вдруг наступило затишье. Новых пациентов не поступало, и Мэллори пошла в сестринскую. Она начала заполнять карточки, когда за ее спиной кто-то крикнул: «Мэллори!» Это оказалась одна из ее любимых пациенток, десятилетняя девочка по имени Джоди Ларсон. У нее обнаружили лейкемию, долго лечили, а потом шесть месяцев наблюдали за ней. Судя по ее широкой улыбке и по выражению лица ее мамы, которая стояла у Джоди за спиной, новости были хорошие.

– У меня ремиссия, – с гордостью заявила Джоди.

Мама счастливо кивнула, подтверждая слова дочери. Ее глаза светились от радости. Мэллори встала и крепко обняла их обоих. Джоди протянула ей коробку с печеньями:

– Тут шоколадные чипсы с орехом. Я испекла их специально для вас.

Они опять обнялись. Мэллори так растрогалась, что была готова заплакать, но в этот момент ей пришло сообщение. Ее маме срочно надо было встретиться с дочкой. Мэллори тепло попрощалась с теперь уже бывшей пациенткой и пошла в кабинет к Элле. Та сразу закрыла дверь и начала разговор с серьезных упреков:

– Мэллори, люди говорят, что видели, как ты возвращалась домой в полчетвертого утра. Что случилось с моей дочерью? Я знаю, в такое время ничего хорошего не происходит.

– На самом деле было полтретьего ночи. Так что у твоего информатора неправильно идут часы. – И еще он сует нос не в свое дело, но Мэллори не собиралась сейчас это обсуждать. Ее мама явно что-то задумала и вела разговор туда, куда ей было нужно.