– Не извольте беспокоиться, ваше величество, – поспешил утешить его губернатор Крыма Каховский. – Хотя конница и татарская, командует ею наш русский полковник Иван Горичев.

Однако эти слова лишь немного успокоили австрийского императора. Окончательно он воспрял духом, когда при въезде в Бахчисарай кортеж приветствовали лучшие полки русской армии, расположенные в Крыму, – Екатеринославский, Троицкий и Старосельский.

Но вот перед императрицей открылась древняя столица татарских ханов – Бахчисарай. Карета Екатерины въехала в узкую улочку, на которой находился ханский дворец. Надо было преодолеть крутой спуск к реке Чурук-Су.

Внезапно что-то испугало могучего коренника. Он заржал, взвился на дыбы – и помчался вперед, прямо под гору. Его испуг передался пристяжным, и они тоже закусили удила. Тяжелая карета, подпрыгивая на неровной брусчатке, наращивая скорость, летела вниз. В любую минуту одно из колес могло задеть за камень или за угол дома и отлететь, а сама карета – развалиться на части. Царский кучер растерялся и не мог сдержать лошадей. Катастрофа казалась неминуемой.

И тут мчавшуюся карету догнал один из казаков конвоя. На полном скаку он перепрыгнул со своего коня на испуганного коренника, повис на нем и начал гладить его шею, что-то шептать ему на ухо. Могучий конь сбавил бег, пошел тише, еще тише – и наконец встал. До узкого моста через реку оставалось всего несколько метров, а этот мостик на полном скаку карета точно не преодолела бы.

Герой неловко слез с коня, пошатываясь, отошел в сторону. К нему тотчас кинулись офицеры, и среди них – сам повелитель Крыма князь Потемкин. Он похлопал казака по плечу и подвел его к карете императрицы. Екатерина, открыв дверцу, ласково приветствовала своего спасителя, спросила его имя и вручила золотой перстень, усыпанный бриллиантами.

«Инженер Френдли», который верхом сопровождал карету императрицы и в начале эпизода находился позади кареты, а потому не успел сам остановить испуганного коня, наблюдал всю эту сцену. Когда героический казак отошел в сторону и движение возобновилось, он отыскал в толпе «сенатора Корнера» и тихо спросил:

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь?

– Внешне все выглядело как случайность, – так же тихо ответил сенатор. – Но ведь мы с тобой не верим в случайности, верно? Кто-то из толпы мог специально испугать коня или метнуть в него что-то острое…

– Я все время ехал чуть позади кареты и внимательно следил за происходящим, – сказал «инженер». – И я не заметил ничего подозрительного. Может, у нас с тобой уже паранойя развилась после первых двух покушений?

– Может, конечно, и паранойя, – кивнул сенатор. – Но я бы из этого случая сделал бы знаешь какой вывод?

– Догадываюсь: нам надо еще усилить бдительность.

Между тем кортеж продолжал движение к дворцу. Миновали крохотную площадь, пошла другая улица. Путники только успевали вертеть головами – столько всего удивительного было вокруг. Все лавочки и кофейни были открыты, виднелись свисавшие с балок ковры, выставленные на продажу ткани, кувшины, кинжалы, в воздухе носился аромат сваренного кофе.

– Мне кажется, я попал куда-то в глубину Персии! – признался Екатерине император Иосиф. – А может, даже в Индию! Все как в сказке! Или знаете, на что еще похоже это место? На Геную, итальянскую Геную!

Императрица ничего не ответила, но лицо ее озарилось довольной улыбкой.

Но вот, наконец, спутники добрались до дворца ханов. Служители одну за другой распахивали перед Екатериной украшенные затейливой вязью двери. Она проходила по залам, полы которых были украшены мозаикой, мимо фонтанов, ванн… В большом зале по стенам змеилась надпись на арабском языке. Екатерина приказала ее перевести. Привели переводчика, и тот прочел: «Что бы ни говорили клеветники и завистники, ни в Испании, ни в Дамаске, ни в Стамбуле не найдешь ничего подобного». Императрице понравилась столь высокая оценка дворца, который теперь стал ее собственностью.

Было решено, что на ночь сама императрица и ее фрейлины расположатся в большом зале и прилегающих комнатах, а прочие участники кортежа – в серале и других помещениях. С наступлением темноты горы, окружающие Бахчисарай, и дома самого города украсились огнями иллюминации. Во дворе дворца были расставлены столы, и прошел ужин под открытым небом. Князь Потемкин произнес за ужином вдохновенную речь.

– В этих чертогах, – сказал он, указывая на строения дворца, – несколько лет тому назад злейшие враги вашего императорского величества на подданных своих налагали цепи. А ты, премилосердная, в тех же самых чертогах осыпаешь их милостями и наградами. Кто из смертных может сравниться с тобой, единственная в мире царица?

Ясно было, что сравниться не может никто, и императрица осталась весьма довольна.

Наутро Екатерина со свитой посетила Успенский монастырь и необычное место – пещерный город Чуфут-кале, расположенный близ Бахчисарая, и с удивлением осматривала пещеры, где когда-то жили неизвестные древние люди.

22 мая кортеж отправился дальше, в Инкерман, близ Севастополя. Здесь, в бывшем греческом поселении, от которого ныне остались одни руины, был устроен пышный обед. Он проходил в самом высоком месте Инкермана, на горе Каламит. Потемкин вновь поразил всех: в разгар обеда внезапно раздвинулся занавес, и открылся вид на лежащую внизу бухту Ахтияр. В бухте виднелись три линейных корабля, двенадцать фрегатов и два десятка более мелких судов. А на другом берегу бухты раскинулся город с белоснежными домами, пристанями. Это был Севастополь. Грянул залп, и на мачтах всех кораблей поползли вверх флаги. Все были потрясены.

После обеда путешественники сели в шлюпки и через бухту отправились в новую гавань русского флота. По пути Екатерина внимательно оглядела бухту и город и отметила, что он расположен весьма удачно. Кортеж пристал к Графской пристани (названной так в честь первого командующего Черноморским флотом графа Войновича, который во время строительства города каждый день приставал в этом месте). От пристани по великолепной лестнице из тесаного камня Екатерина поднялась к построенному для нее дворцу. Хотя императрица не любила лестниц, но эта ей понравилась, и она не уставала повторять, что всем этим великолепием обязана светлейшему князю Потемкину.

Обед, как и накануне, был дан на открытом воздухе, рядом с дворцом. Во время обеда свой доклад о строительстве города императрице представил офицер Дмитрий Сенявин, будущий великий флотоводец. Он был допущен к руке Екатерины.

Вечером гостям был показан «военный спектакль»: на северной стороне был устроен городок, который солдаты на глазах зрителей «взяли штурмом» и подожгли. В городке было заложено немало пороха, так что взрывы следовали один за другим.

В тот вечер перед сном Екатерина писала письмо своему другу, барону Гримму. В нем, в частности, она высказала свое мнение о новой гавани русского флота – Севастополе: «Здесь, где тому назад три года ничего не было, я нашла довольно красивый город и флотилию. Гавань, якорная стоянка и пристань хороши от природы. Надо отдать должное князю Потемкину, что он во всем этом обнаружил величайшую деятельность и прозорливость. Даже император Иосиф не удержал слов восхищения и предвещал этому месту великую будущность».