Мучительная сердечная история ложилась строками дневника Сашеньки. Александра Ивановна ждала и надеялась на объяснение. Ее приезд в Петербург был омрачен одиночеством…

Лютой зимой 1832 года Михаил Петрович, проходя мимо заветного, опустевшего дома-комода на Покровке, смотрел в окна и вспоминал. Но время лечит. Через пять лет он утешился и женился на девушке без княжеских титулов, Елизавете Васильевне Вагнер. А Сашенька десять долгих лет ждала весточки от своего профессора, не выходила замуж и только в 1842 году стала княгиней Мещерской.

Проходя по Покровке в суете XXI века, понимаешь, что только стены этих старинных, но прекрасных домов помнят лица и голоса наших предков.

С самого утра на улице шел дождь. Он продолжался уже целую неделю, и бесконечная сырость сводила людей с ума. Осень подходила к концу, и все с нетерпением ждали первого снега. Работать не хотелось, настроение было ни к черту, и Алексей решил заняться своей электронной почтой. Клиент прислал ему новый вариант договора, и это письмо затерялось в тонне всякого спама. Решил удалить все лишнее и сразу же наткнулся на ее письмо: «Надежда, 25 мая 2005 года».

«Как давно это было», — подумал Алексей и, пробежав глазами первые строчки, погрузился в воспоминания. В душе проснулось давно забытое чувство тоски, а в голове появилась предательская мысль: все могло сложилось иначе — они продолжали бы встречаться, пить вино, заниматься любовью, смотреть на звезды и наслаждались жизнью. И были бы просто счастливы. Если бы…

* * *

Их встречу и знакомством-то не назовешь в традиционном смысле этого слова. Как-то Алексей шел по Тверскому бульвару и нашел темно-коричневую дамскую сумочку. В ней лежали паспорт, пропуск в издательство, косметичка и талон к стоматологу. Сначала он хотел вручить находку милиционеру в метро, но потом почему-то решил отдать ее лично в руки: судя по фотографии на пропуске, хозяйка сумочки Надежда Ладушкина — довольно эффектная барышня.

Найти человека в Москве, имея на руках его паспорт, для адвоката — пара пустяков, и в тот же день Алексей ей позвонил. Девушка завизжала от восторга и предложила встретиться.

— Вам удобно будет на Пушкинской?

— Да, вполне.

— А может, вы зайдете ко мне домой? Я живу почти на Тверской, — и, не дав ему времени на раздумье, продолжала, — записывайте, Малый Палашевский переулок, дом 3, квартира 7. Жду вас завтра в любое время.

Алексей согласился и в обеденный перерыв отправился по указанному адресу. Действительно, Надя жила совсем близко от метро, в симпатичном, слегка облупившемся 4-этажном доме с изящными колоннами и резными наличниками. Все было необычно и немного таинственно: тяжелая железная входная дверь, высокие потолки, гулкое эхо. Надя встретила гостя в дверях. Предположения подтвердились, девушка и вправду была хороша: молодая, высокая, стройная. Озорное лицо, огромные серые глаза, красивый изгиб бровей, густые каштановые волосы. Полупрозрачный голубой халатик едва прикрывал ее голое тело.

На столе в гостиной Алексея ждала бутылка белого сухого вина, затейливо порезанный сыр и виноград. Надя протянула бокал своему новому знакомому, халатик «случайно» распахнулся и через 5 минут они уже лежали в постели. Ни ужимок, ни наигранного кокетства, ни манерничанья — просто секс, спонтанный и всепоглощающий. Довольно искушенная в любовных утехах, Надя никогда раньше не испытывала столько оргазмов подряд, да и Алексей был в полном восторге.

Потом они пили вино, разговаривали, целовались и снова пили вино.

Когда большие настенные часы пробили шесть раз, Алексей встал и начал медленно одеваться. Он не знал, встретятся ли они снова. Надя тоже не говорила на эту тему, только смотрела на него большими серыми глазами и куталась в халат.

На следующий день Алексея разрывали на тысячу маленьких хомячков, и он ни разу не вспомнил о вчерашнем пикантном приключении. Но чем дальше, тем чаще он думал о томной красавице в старинном доме и на четвертый день решил к ней зайти. Он рассудил так: если девушка будет дома, возможно, у них что-то и получится, если не застанет Надю, забудет о ней навсегда.

Увидев Алексея на пороге своей квартиры, девушка нисколько не удивилась. Жестом пригласила войти, и когда он оказался посреди комнаты, распахнула халат, теперь уже розовый, и увлекла ошарашенного Алексея на кровать.

Так они стали встречаться. Не часто, раз-два в неделю. Никуда не ходили, только занимались сексом — страстно, дико, неутомимо. А потом лежали на шелковых простынях, приятно ласкающих тело, и разговаривали. Надя обожала рассказывать о своих бывших мужьях и любовниках. Все они были какими-то странными, и на их фоне Алексей выглядел адекватным и нормальным.

Никогда раньше он не думал, что слово «нормальный» может звучать как комплимент.

— Первый раз я вышла замуж в 18 лет, больше по глупости, чем по любви. Хотелось свадебного платья, Мендельсона и белого лимузина. Все это было, а счастливой семейной жизни — нет. Мой муж был таким злобным, что если его укусит змея, то сразу же умрет.

— Сколько вы прожили?

— Года два, если не меньше.

— Второй муж наверняка был добрее матери Терезы?

— Да уж. Добрым, даже слишком. Моя мама называла его увальнем, и он действительно был какой-то нескладный: очень упитанный, в огромных очках и с большим самомнением. Он считал себя гением и старался во всем переплюнуть своего отца, тоже считавшим себя сильно талантливым. Вот они и соревновались целыми днями. А вот сексом заниматься он совершенно не умел. Совсем не знал, как доставить удовольствие девушке. Точка «G» — это для него просто седьмая буква английского алфавита, не более. Зато он обожал целовать меня в ухо и при этом умудрялся так его обслюнявить, что на следующий день там булькало и клокотало.

— А сколько у тебя их вообще было?

— Мужчин — достаточно, а мужей всего четыре. Мой третий муж был еще тот кадр. Моя толерантная подруга называла его «прижимистым». А вот я считаю, что это не совсем то слово, которым можно описать его скупость. Он был чудовищным скупердяем, способный стянуть последний рубль из шляпы слепого нищего.

— А с ним ты долго жила?

— Полтора года.

— Соответственно, четвертый муж — «мистер щедрость»?

— Мой четвертый был сногсшибательно ревнив. Отелло ему и в подметки не годится. Он ревновал меня даже к бомжам, распивающим самогон на площадке для выгула собак. А если я уходила в магазин за хлебом и задерживалась минут на пять, мой благоверный устраивал такой визг — у тараканов во всем доме лопались барабанные перепонки.

— Надолго тебя хватило?

— На полгода. Однажды он пошел выпить с друзьями пива и не вернулся. Я сходила с ума, каждый день обзванивала морги и больницы. Мой голос уже все знали и, не дожидаясь вопроса, отвечали: «Нет, Наденька, ваш муж к нам сегодня не поступал!» А через неделю он звонит из Сочи и просит послать ему пятьсот рублей. Я тогда все ему высказала, поменяла замки в квартире, а все вещи раздала бомжам. Теперь такие модные ходят, куда деваться!