— Нет! — вскрикнула девушка. — Я не била её, Карим. Пощёчину дала, но ты спроси почему?! Она обозвала меня детдомовской выскочкой. Сказала, что я без роду и племени. Что я — никто и зовут меня «никак». Она всё придумала. Порвала пуговицу и полоснула себя по щеке. Я бы никогда не смогла её ударить.

— Но ударила! — отрезал Карим. — Пощёчина — тоже удар, разве нет?

— Да, удар, но…

Карим не дал Любе закончить свою мысль. Поднёс к её губам палец и, протянув короткое «молчи», призвал закончить оправдания. Люба сдалась, хотя осталась при своём мнении. Карим решил занять нейтралитет и это резануло её сердце по живому. Конечно, она виноватая, но всё ведь не спроста или же нет?!

Через полчаса молодые люди ехали в направление дома Алиева. Люба молчала всю дорогу, время от времени бросая на мужа обиженные взгляды. Разве, она хотела, чтобы всё получилось именно так? Нет. Это Елена обезумела в своей лютой ненависти, а Карим так ничего и не понял.

— Мы заедем к моему дяде на работу. Улажу один вопрос и сразу домой, — бросил Карим, между прочим.

— Хорошо, — отозвалась девушка, отрешенно смотря на дорогу.

— Как ты себя чувствуешь? В аптеку нужно? — обеспокоенно спросил Карим.

— Нормально. В аптеку не нужно, — холодно ответила Люба.

Карим хотел спросить больше, но не решился. Не надо — значит, не надо. Возможно, нужно просто подождать, ведь это их первая ссора. Настоящая ссора, как любящей пары. Всё пройдет. Время лечит, — в этом Карим не сомневался ни на грамм.

Минуя высокие ворота, автомобиль заехал на частную территорию одной фирмы. Припарковав машину под старым деревом, Карим вышел из ауди первым и направился в сторону Любы, чтобы открыть перед ней пассажирскую дверь. Люба вымученно улыбнулась и, вложив свою руку в большую ладонь супруга, вышла из авто.

Они зашли в здание офиса. Поднявшись на лифте на нужный этаж, супружеская пара подошла к кабинету Вагифа и остановилась. Карим предложил Любе пройти вместе с ним, но девушка отказалась. Села на свободный стул напротив двери и принялась ждать, пока Карим порешает свои вопросы. Увязнув в мыслях, Люба отрешённо смотрела перед собой, как неожиданно из кабинета Вагифа вышел один мужчина. Поправив пиджак, он буркнул себе под нос какое-то ругательство и прошёл мимо девушки, не обращая на неё никакого внимания. Да только Люба обратила. Колючие спазмы забрались под кожу, когда она узнала в этом человеке одного из коллекторов, которые приходили в её дом посреди ночи через несколько дней после внезапного исчезновения брата. Это был не Шайтан. Тот, второй, который угрожал ей под дулом пистолета. Кажется, его звали Лютый.

— Дядя, что у тебя за проблемы? Почему на фабрику пришли с обыском? О каких запрещенных препаратах говорит полиция? Что ты проворачиваешь за моей спиной? — прямо спросил Карим.

— Нет проблем. Какие препараты? Это всё конкуренты или же твой русский друг, — утвердительно заявил Вагиф, делая удивлённый взгляд.

— Врёшь. Ты, — ткнул пальцем в плечо родственника. — Всё врёшь. Можешь отрицать, но я докопаюсь до правды. И, если узнаю, что ты действительно замешен в этом грязном деле, то сам лично заявлю на тебя в полицию. В нашей семье никогда не было преступников и не будет.

— Ты мне угрожаешь, Карим? — иронично ухмыльнулся Вагиф.

— Ставлю перед фактом.

— Не ожидал. Разве ты не на моей стороне? Разве я не растил тебя, как своего сына? Такая твоя благодарность за всё, что я делал все эти годы?

Карим шумно выдохнул и закатил глаза, потирая ладонью хмурый лоб. Благодарность? Старый лис решил надавить на больное? Призвать к совести? Не получится. Благополучие семьи Алиевых превыше там всяких личных чувств Карима. Да, дядя действительно заменил отца. Дал ему кров, образование, поддержал, когда были проблемы с финансами, но Карим честно отработал свой долг. «Пахал» на дядю до тридцати лет, как проклятый, не беря лишней копейки.

— Дядя, я тебя предупредил. Не вздумай списывать меня со счетов. Я в курсе, что в отношении Зарецкого возбудили уголовное дело в результате вашей совместной деятельности. Тебе не выйти сухим из воды, — безапелляционно заявил Карим, вызывая на лице Вагифа хищный оскал.

— Мой дорогой племянник, ты разбиваешь старику сердце. Говоришь громкие слова. Угрожаешь. Я не ожидал от тебя такого.

— Пусть разбиваю. Если ты преступил черту закона, то у тебя больше нет племянника.

Карим высказался и собирался уходить, как неожиданно на его плечо легла тяжёлая ладонь:

— Что с тобой случилось? Ты поменялся. Я не узнаю тебя, Карим. Это всё из-за сестры Зарецкого, да? Она настраивает против меня?

— Люба здесь не причём. Дело в тебе, Вагиф, если ты ещё этого не понял.

— А мне, кажется, во всём виновата девушка. Она запудрила тебе мозги. Она рушит нашу семью. Избила Елену, а ты вместо того, чтобы наказать её по всем правилам, выгнал из дома собственную мать. Извини, племянник, но ты вынуждаешь меня вмешаться.

У Карима задергался глаз, а на шее задрожала желвака. Он сжал кулаки и, пытаясь усмирить в ладонях дикий зуд, вздёрнул бровь вверх, изображая спокойствие:

— Не вздумай лезть в мою семью. Если ты хоть пальцем тронешь Любу, то наживёшь себе врага, — процедил Карим сквозь плотно сжатые зубы.

***

Карим выскочил из кабинета вне себя. Его темный затуманенный взор полыхал таким огнём, что, казалось, он может воспламенить всё вокруг. Я поднялась со стула и, опустив голову вниз, не спеша подошла к мужу. Взяла его за руку, скрещивая наши пальцы в замок, и, поддаваясь импульсам, прижалась к широкой груди. Зарылась лицом в вырезе рубашки. Втянула ноздрями древесный аромат одеколона и на короткий миг прикрыла глаза, ощущая странную волну, накатывающую на всё тело.

— У тебя всё в порядке? — спросила я, обнимая мужа за плечи.

— Нормально, — сухо ответил и, схватив меня за бицепсы, немного отстранил от груди, устрашающе нависая сверху. — Ты меня любишь?

— Люблю, — ответила, не задумываясь. — Почему спрашиваешь? Что-то случилось, да?

— Ничего, — тяжело выдохнул, прижал к своему телу и, покрывая макушку моей головы поцелуями, добавил: — я чуть с ума не сошёл за эти два дня. Пожалуйста, больше никогда так со мной не поступай. Я не железный, маленькая моя.

— Не буду.

Мы стояли в обнимку посреди коридора. Не считали минуты, не смотрели по сторонам. Просто в какой-то момент я почувствовала, насколько сильно необходимая для него. Он же так нуждается в моих объятиях. Жить не может без улыбки на моём лице. Задыхается, когда не слышит мой голос. Теряет себя, если я делаю ему больно.

— Поехали домой, Карим. Ты выглядишь очень уставшим, — я поднялась на цыпочки и чмокнула мужа в щеку, ощущая, как под натиском моих губ у него дрожит мускул.