– Ну кто же так делает, – ворчит Гена.

– Я думал, на всех балконах одинаковые двери. У нас, я слышал, стандартизация.

– В теории – может быть, а на практике – лапоть туда, лапоть сюда. А если даже и по стандарту – дома у нас серийные, а в каждой серии, извините, свои технические условия. Ваш дом какой серии?

– Не знаю.

– Сами не знаете, чего просите, – нажимает Гена, но, увидев, что старик совсем потерялся, смягчает тон: – Сейчас съездим и замерим. Дело поправимое.

Гена журит его, как мальчика. Не уступая в вальяжности самому Бельскому, старается внушить, что человек он с большими возможностями и во многом осведомлен, но вместе с тем и добрый человек.

Выпросив у диспетчера дежурную машину, он везет необрезанное стекло к Меркулову. На лестнице пенсионер услужливой трусцой бежит перед ним до пятого этажа, чтобы Гена со стеклом не топтался перед закрытой дверью. Задыхается, но бежит.

Квартира у него однокомнатная, старой планировки, с маленькой кухней и совмещенным санузлом. Но Гену это не смущает. Он даже рад, что квартира не очень удобная – легче будет торговаться.

Вставлять стекло он приходит уже после работы, чтобы не торопиться, чтобы осталось время посидеть за чайком.

Закрывая балконную дверь и приглашая хозяина оценить сделанное, Гена, как бы между прочим, спрашивает:

– Летом, наверное, плохо спится при таком грохоте с улицы?

– Неважно. С вечера не заснешь, а утром будят ни свет ни заря. Сон у нас, пенсионеров, хрупкий, да кто с этим считается.

– «Кирпич» по такому поводу, конечно, не повесят.

– Какой кирпич?

– Дорожный знак так называется – «Проезд запрещен».

– Зачем такое внимание, мы народ не избалованный, век отработали, отдали свой долг, и все равно не сидим сложа руки, и в очередях постоять не гнушаемся, не обращая внимания на ревматизм…

Гена терпеливо слушает жалобы соскучившегося по собеседнику старика, выжидает, когда ворчание на здоровье и магазины перекинется на квартирные неудобства или дрязги с соседями. Подталкивать Меркулова к нужному разговору он не спешит, знает по своей деревенской бабке, какой мнительный народ эти старики. И терпение вознаграждается.

– Мало того что поговорить не с кем, – продолжает пенсионер, – заболеешь – и стакан воды некому подать. Страшно по вечерам.

И тогда Гена решается.

– Так, может, сменяемся? У меня комната в трехкомнатной квартире. Соседка интеллигентная женщина с мальчиком восьмиклассником. Будет с кем в шашки сыграть.

– С общей кухней?

– А что вам кухня? Это двум бабам у одной плиты тесно. Я, например, почти не бываю там.

– Я тоже не любитель стряпни, а некоторые любят кастрюлями погреметь. Я всю жизнь бухгалтером проработал, но был у нас один снабженец, тот любой домохозяйке сто очков вперед даст.

– Встречаются и такие. А комната у меня небольшая, но теплая, на третьем этаже, и окна во двор, улицы совсем не слышно.

– До третьего я пока еще без перекуров поднимаюсь.

– Вот видите.

– Подумать надо.

– Конечно, подумайте. Я не настаиваю. К слову пришлось, вот и предложил. Разницу в площади я, разумеется, оплачу. В таких случаях полагается рублей триста – четыреста.

– Я понимаю, но все-таки подумать надо.

Гена еще раз повторяет, что он не торопит с решением и начинает собираться домой. Главное, не перегнуть палку.

Когда Меркулов приходит на очередное дежурство, Гена здоровается с ним приветливее, чем раньше, знакомые все-таки, но про обмен не напоминает. Пенсионер заговаривает сам.

– Комнатку посмотреть бы надо. А то, как в армии, махнем не глядя.

– В любое время. Я недавно ремонт сделал.

Перед тем как привести гостя. Гена привозит в комнату кровать и стол с парой табуреток, и не только для того, чтобы придать ей обжитой вид. В основном это делается для Ореховой. Хочется показать ей, что он собирается жить в квартире постоянно, чтобы она не заподозрила в тайных переговорах и не выкинула очередную пакость.

– Хорошее место, – сдержанно хвалит Меркулов, – здесь я буду приписан к центральной поликлинике, а в центре врачи намного лучше, у них начальники лечатся.

– Вот видите! – О подобном плюсе Гена не догадывался. На его чашке появляется лишняя гирька, очень нужная, и ставит ее сам Меркулов.

– Хорошее место, но надо подумать.

– А куда нам торопиться.

– Это вы, молодые, легко решаетесь, а нам, старикам, сдвинуться – дело нешуточное, каждая вещичка к месту приросла. Опять же силы для переезда не те.

– Об этом не беспокойтесь! Это я беру на себя.

– Вы не так поняли.

Чтобы нечаянно не рассердить Меркулова, Гена не уточняет, что имелось в виду, а приглашает его в кино.

Комната понравилась, но старик раздумывает еще две утомительных недели. И наконец решается.

– Пожалуй, надо меняться. Только, может, договоримся поднять цену до пятисот рублей?

– Ну что же, торговаться я не умею, попробую найти. Сто рублей не деньги.

– Тогда по рукам! – говорит Меркулов.

Говорит, может быть, не так решительно, как хотелось бы, но все-таки самое страшное остается уже позади.

– Значит, собирайте документы и приносите на следующее дежурство. А может, удобнее мне зайти к вам домой – завтра к вечерку, например?

– Нет-нет, я так быстро не успею. Нездоровится что-то последнее время, устаю. Давайте дня через три.

Такая отсрочка уже ничего не меняет. У Гены есть чем заняться в эти дни.

На книжке у него лежало шестьсот рублей. Искать деньги не требовалось, но позаботиться о восполнении расходов – не мешало. И Гена отправляется к главному механику, с которым успел не то чтобы подружиться, но стать довольно-таки близким знакомым. Идет не с просьбой, а с предложением. Отопительный сезон кончается, и самое время подумать о реконструкции, которую не успели провести прошлым летом. Не успели, потому что поздно хватились, а теперь Гена предупреждает загодя. Рассказывать, как они перезимовали, особой нужды нет, механик и без напоминаний знает их трудности, зато о выгоде реконструкции Гена докладывает и детально, и доказательно, благо это нетрудно, дело действительно стоящее. Но механика больше всего подкупает, что руководство работами и попутные хлопоты Гена берет на себя, помощь требуется только в давлении на бухгалтерию, и он обещает, что с оплатой затруднений не возникнет.

– Только смотрите не подведите, а то переговоры шли с людьми солидными, неудобно получится, а живем не последний день – обращаться к ним обязательно придется.