— Надеюсь, окружающая обстановка не будет так сильно отвлекать ваше внимание, как в прошлый раз? — спросил он, когда мисс Риверстоун сделала первый ход королевской пешкой.

— Уверена, что на сей раз мне удастся должным образом сосредоточиться на игре.

Он заметил в выражении ее лица некоторую самоуверенность и вдруг встревожился, вспомнив, что вчера они оговорили условия игры без свидетелей. А что, если она, проиграв, будет отрицать, что они сделали ставки? Именно поэтому, наверное, она так спокойна.

— Может быть, нам еще раз повторить условия нашей игры? — спросил он, прежде чем сделать первый ход. Пусть даже Пакстон его враг, но он человек честный и уважаемый, поэтому вполне подойдет для роли свидетеля.

— Условия? — Мисс Риверстоун явно испугалась и была недовольна.

— Двойная сумма долга вашего брата или полная аннуляция, — отчетливо произнес Ричардс, с удовлетворением заметив встревоженный взгляд, который девушка бросила на мистера Пакстона. — Если вы выиграете, он мне ничего не должен, но если проиграете, — долг увеличивается до тысячи фунтов.

Она сердито посмотрела на противника, а это, должно быть, означало, что он был прав относительно ее намерений.

— Да, конечно, — сухо сказала Ровена. — Ваш ход, сэр.

Как он заметил, Пакстон, услышав о ставках, заинтересовался, но не удивился. Его это даже позабавило. Ему, несомненно, будет приятно наблюдать, как эту дурочку поставят на место.

Ричардс продвинул на две клетки свою королевскую пешку, и игра началась.

Через несколько ходов он подумал, что вчера, возможно, внимание мисс Риверстоун действительно было чем-то отвлечено. Сегодня она, несомненно, играла значительно лучше, а может быть, сделанная ставка заставила ее сосредоточиться? Но это, конечно, не имело никакого значения. Он взял слоном одну из ее пешек.

Ровена нахмурила брови, потом, пробормотав «минутку», открыла свой ридикюль, извлекла оттуда очки и водрузила их на нос.

Ах-ха, значит, леди страдает близорукостью? Неудивительно, что раньше она делала промахи. И все же это Ричардса не встревожило. Возможно, очки придавали ей уверенности, но едва ли могли помочь улучшить стратегию игры. Мисс Риверстоун передвинула коня, поставив под угрозу его ферзя и слона. Настала его очередь нахмурить лоб.

Десять минут спустя Ричардс, потрясенный, молча смотрел на доску. Она его обыграла. Эта очкастая сучка обыграла его менее чем за двадцать ходов!

— Мат! — сказала Ровена, хотя все было ясно без слов. — Мистер Пакстон, вы были свидетелем нашего пари. Долг моего брата аннулирован. Спасибо, мистер Ричардс.

Все еще не веря случившемуся, Ричардс взглянул на соперницу и увидел, что она улыбается. У него появилось дикое желание немедленно стереть с ее физиономии эту улыбку. Ему хотелось отказаться от условий игры, но было поздно. Он сам настоял на присутствии свидетеля.

— Разумеется, — буркнул Ричардс, вытаскивая из кармана долговые расписки Нельсона. Он едва удержался, чтобы не швырнуть их ей в лицо, но все же взял себя в руки и положил бумажки в центр шахматной доски.

— Вот. Можете сообщить ему об этом сами. А я, прошу прощения, должен идти.

Он встал, раскланялся и быстро ушел, чтобы не выдать окружающим своего состояния.

Как могло случиться, что девчонка обыграла его? Она его одурачила! Теперь он понимал, что она умышленно проиграла в прошлый раз. Он никогда бы не подумал, что женский умишко способен вести игру такого уровня.

Очевидно, мисс Риверстоун была уродцем с мозгом мужчины и телом женщины. Из-за нее он потерял не только деньги, но и единственную возможность манипулировать ее братцем.

Раскланявшись с хозяевами, Ричардс взял свои шляпу и плащ и покинул Хардвик-Холл. Нет, с этой мисс Риверстоун надо что-то делать. Она слишком умна, и у нее, несомненно, доверительные отношения с братом, а возможно, и с Пакстоном тоже.

По-видимому, для того чтобы без помех осуществить свой план, придется устранить не только Пакстона.

— Отличная работа! — заявил Ноуэл, как только Ричардс оказался за пределами слышимости. — Только не говорите мне, что вам не доставило удовольствия сбить спесь с этого типа и что вам всего лишь нужно было вернуть деньги!

Ровена улыбнулась несколько глуповатой улыбкой:

— Признаюсь, что наглость этого человека позволила мне обыграть его без малейших угрызений совести. Но… я не хотела, чтобы кто-нибудь еще знал о безответственных поступках моего брата.

Значит, вот почему она явно расстроилась, когда Ричардс призвал Пакстона в свидетели заключенного пари. Ноуэл, не удержавшись, рассмеялся:

— Думаю, если бы Ричардс знал, как закончится партия, он предпочел бы сохранить секрет сэра Нельсона.

— Неужели вы думаете, что он стал бы отрицать, будто были сделаны ставки? — Она пристально взглянула на Пакстона.

Ноуэл пожал плечами:

— Думаю, что он опасался, как бы этого не сделали вы. Только этим можно объяснить то, что он повторил при свидетеле условия игры.

— Какая мерзость! Но это всего лишь ваше предположение. Мы не можем знать наверняка, что он действительно так думал.

— Конечно же, не можем, — сказал Ноуэл, напомнив себе, что Ровена долгое время была поклонницей Ричардса, пусть даже ошибаясь в нем. Ее мнение не может измениться в мгновение ока. — Нет желания сыграть еще одну партию?

— Я об этом не думала, но сыграю с удовольствием, если вы не возражаете.

— Не только не возражаю, но горю нетерпением, — заверил он, молча расставил фигуры, развернув черные к себе. — Так вам будет проще сравнивать мою игру с игрой Ричардса, — усмехнувшись, пояснил он.

Ровена улыбнулась в ответ, по-видимому, полностью овладев собой.

— Не может быть никакого сравнения — и вы это знаете. Как бы я ни восхищалась его взглядами, вы во сто крат умнее его. — Она немного покраснела, и Ноуэл подумал, что интересно было бы узнать, какие еще сравнения она делает.

Пряча улыбку, он сказал:

— Я очень рад, что вы так думаете. Она довольно долго с какой-то неуверенностью смотрела на него, потом пошла пешкой, открыв игру.

— С самого начала было ясно, что вы не жалуете мистера Ричардса, и теперь я поняла, по какой причине.

— Вот как? — Пакстон тоже сделал ход пешкой. — Может быть, просветите меня? Причин так много, что мне трудно свести их к одной единственной.

Она взглянула ему прямо в глаза:

— Теперь, когда вы, несомненно, поняли, что мой брат не может быть Святым из Севен-Дайалса, ваши подозрения пали на мистера Ричардса. Уверяю вас, что и здесь вы ошибаетесь.

— Неужели? — спросил Ноуэл, даже не потрудившись скрыть, что разговор его забавляет. — Почему вы так уверены?