— Да, должно быть, — сказал Лаверн. — Кажется, я начинаю понимать, что он имел в виду. Вот он, новый мир.

Над морем поднималось солнце. Синева отступала, уползала до вечера. Мир медленно, но уверенно делался золотым, розовым и белым. Они ушли достаточно далеко, чтоб обломки лайнера, гарь и копоть пропали из поля зрения. Лиза откуда-то знала, что если она обернется, то уже не увидит их. Волны залечили и разгладили раны берега, новая зелень уже прорастает на месте старой.

Но она не оборачивалась.

Постепенно берег моря вывел их к небольшому лесу — не тропическому, самому обычному, уместному где-нибудь в средней полосе России — и Лаверн сел на поваленное старое дерево и блаженно вытянул ноги. Лиза устроилась рядом и промолвила:

— Наверно, мы все-таки умерли.

— Что за глупости, девчонка! — нахмурился Лаверн. — Я, конечно, знал, что ты говоришь, не думая, но такое…

Лиза пропустила его фразу мимо ушей.

— Послушай, — сказала она, — а почему Царь-Ворон все-таки истребил твой народ?

Лаверн горько усмехнулся.

— Хотел забрать себе исконные земли фейери, зачем же еще.

— Он говорил, — вспомнила Лиза, — что вы для него как тараканы. Вредители.

Лаверн равнодушно усмехнулся.

— Может быть. Но он во многом оказался прав. Зачем мне мое царство, если не будет больше других фейери, и я буду там один? Незачем.

Лиза дружески сжала его руку.

— Ты не один, — напомнила она. — Я с тобой.

Несколько минут они сидели молча, а затем Лиза собралась с силами и задала давно мучивший ее вопрос:

— Но почему он тогда просто не убил тебя? Ни в тот раз, ни сегодня?

— Не знаю, — произнес Лаверн слишком торопливо и тотчас же поспешил добавить: — Он прекрасно понимал, что я захочу отомстить и отвоевать свои земли. Этого нельзя было не понимать. Но он почему-то решил меня переделать и свел с тобой.

Солнце поднималось над лесом, и среди деревьев защебетали первые птахи. От травы пахло земляникой — сладко, горячо, пронизывающе. Должно быть, в этих местах целые земляничные поляны, и крупные красные ягоды скрываются под резными листками, ждут, когда их сорвут.

— И ты решил отказаться от войны, — сказала Лиза. Лаверн качнул головой, перегнулся через ствол дерева и сорвал тонкий земляничный стебелек — листья, три ягодки и один только что раскрывшийся цветок. Протянул Лизе, словно уловил ее желание отведать земляники.

— Я все равно ничего не верну, — устало проговорил Лаверн. — Я уже ничего не исправлю. Все было кончено давным-давно, а я так этого и не понял.

Ягоды в самом деле были сладкими, и, раскатывая их языком по небу, Лиза поняла, насколько проголодалась — поняла и обрадовалась. Значит, она жива, значит, еще ничего не закончилось. Какой же ты мертвый, если хочешь есть?

— Главное, что ты не один, — сказала Лиза, проглотив землянику. — А там посмотрим.

За лесом лежали зеленые холмы и луга. Лиза шла по тропинке, возникавшей перед ее ногами, и ей казалось, что новый мир рождается по ее воле. Стоит захотеть — и появятся озера и реки, фруктовые сады, бескрайние пшеничные поля, леса и степи, стоит захотеть — и будет жизнь, в которой найдется место только для хорошего.

Когда она поделилась этой мыслью с Лаверном, то фейери задумчиво произнес:

— Мне тоже это пришло в голову. И знаешь, что? Этот мир кажется мне смутно знакомым, словно я уже был здесь раньше.

Он остановился и указал вперед.

— Вон за тем холмом должен быть ручей. Я в этом уверен. Он всегда там был.

Лиза ободряюще улыбнулась, ловя себя на мысли, что вот такой Лаверн — открытый, добрый и свободный — нравится ей намного больше. Прежний язвительный и почти жестокий фейери постепенно исчезал, не оставляя следов.

— Пойдем посмотрим? — предложила она.

За холмом действительно был ручеек — маленький и шустрый, он бежал на восток, постепенно разливаясь и становясь шире и тише. Через ручей был переброшен небольшой, почти игрушечный мостик, а поодаль, в тени цветущей сирени, стояли деревянные скамейки.

— Мы тут не одни, — поняла Лиза. — Природа это одно, но мостик и скамейки — это уже другой разговор.

Лаверн усмехнулся.

— Конечно, девчонка. Мы тут не одни. Царь-Ворон позволил твоим друзьям убраться отсюда, но сам не ушел.

Лиза ожидала, что от упоминания Царя-Ворона ей станет как минимум страшновато. Вспомнился клубок мрака, пронизанный каким-то первобытным ужасом, вспомнились распахнутые крылья, в которых расцветали все новые и новые картины войны и разрушения — но страх так и не появился.

Ей почему-то стало спокойно.

Напившись из ручья, они сели на скамейку, и Лиза, протянув руку к ветке сирени, оторвала один из цветков и сказала:

— Пять лепестков.

Лаверн вопросительно поднял бровь.

— И что? — спросил он. — А сколько надо?

— Надо четыре, — объяснила Лиза. — А если встречаешь пятилепестковый, то его надо съесть и загадать желание.

Лаверн добродушно улыбнулся.

— И какое у тебя желание? — спросил он. Лиза только плечами пожала.

— Я не знаю, — призналась она. — Честно, даже не знаю, что и сказать.

«Должно быть, попрощаться с друзьями?»

Лиза и Лаверн вздрогнули и посмотрели по сторонам. Знакомый голос Царя-Ворона заполнял их мир, но звучал не оглушающим ревом божества, а тихой и спокойной мелодией.

«Ты уже увидела, что все изменилось, — продолжал Царь-Ворон. — Они вернулись домой, и пусть тебя больше нет в их мире, они знают, что с тобой все хорошо».

Сиреневый лепесток вырвался из ладони Лизы и, сделав несколько кругов над травой, растворился в воздухе. Это было настолько просто и настолько удивительно, что у Лизы защемило в груди от горького томительного счастья.

«Теперь, когда зацветет сирень, все они будут вспоминать о тебе, — казалось, Царь-Ворон улыбается. — Вспоминать и знать, что все хорошо».

— Спасибо, — промолвила Лиза. Голос предательски дрогнул, и она повторила совсем тихо: — Спасибо…

Царь-Ворон рассмеялся.

«У них тоже все будет хорошо, можешь мне поверить. Этот трюк с модулем, который провернул Сергей, поможет ему перейти на учебу в Генеральный штаб академии звездного флота. А отец Анны не будет против их отношений, — Лизе почудилось, что Царь-Ворон улыбается. — Поженятся после третьего курса».

— Вот зачем ты их сюда притащил, — подал голос Лаверн. — Ловко придумано.

«Конечно, — откликнулся Царь-Ворон. — Мне нравится делать что-то в этом роде. Милые приятности в масштабе Вселенной».