И вот сейчас, открыв сейф, он оцепенел – писем не было.

Первым чувством, охватившим Черневицкого, было изумление. Но минуту спустя изумление сменилось страхом. Заведующий опустился в свое любимое кожаное кресло и прикрыл ладонью глаза. И тут у него в кармане зазвонил телефон. Игорь Константинович вздрогнул, быстро достал мобильник, взглянул на дисплей, но вместо определившегося номера увидел лишь три цифры: 888. Три цифры, которые ни о чем ему не говорили, да и не могли сказать.

Черневицкий поднес трубку к уху подрагивающей рукой и сипло проговорил:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Игорь Константинович, – раздался в трубке знакомый уже глуховатый голос. – Я звоню, чтобы вас успокоить. Фотографии и письма вашего сынишки находятся у меня. Как только я сочту нужным, бумаги вернутся в ваш сейф. В целости и сохранности.

– За… – Черневицкий сглотнул слюну, – зачем вы это сделали?

– А вы не поняли? Чтобы доказать вам серьезность моих намерений.

– Да, но… Как вы проникли в дом? Откуда узнали про сейф?

– Задача была совсем не сложной, – ответил собеседник. – Уверяю вас, мои возможности простираются значительно дальше вашего сейфа.

Игорь Константинович посмотрел на открытую дверцу своего дорогущего бронированного «мозлера» и едва выдавил из себя:

– Что вам от меня нужно?

– Каждый понедельник я должен получать подробнейший отчет о проделанной вами и вашими людьми работе.

Черневицкий страдальчески поморщился.

– Возможно, вы не знаете, но наши исследования находятся на самой начальной стадии, – пробормотал он. – Для получения внятного результата понадобятся годы кропотливой работы.

– Я знаю, – голос в трубке оставался спокойным. – И я не тороплюсь. Мне важен результат.

– Кроме того, для исследований нам нужны добровольцы, – гнул свою линию Черневицкий. – А я не могу, не имею права…

– Игорь Константинович, – перебил его собеседник, – у вас под рукой имеется прекрасный человеческий материал.

Заведующий замер с открытым ртом.

– Вы говорите о пациентах? – с трудом выговорил он.

– Конечно.

– Но я… Я не могу подвергать пациентов клиники риску. Кроме того: у каждого из них есть родственники. Случись что, они… – заволновался профессор. И неожиданно услышал:

– Значит, в вашу клинику будут направлять лишь тех пациентов, которые не имеют родственников.

Черневицкий вытер рукавом потный лоб.

– Но разве такое возможно? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Возможно, – ответил собеседник.

– Постойте… – страдальчески проговорил профессор Черневицкий. – Но есть же еще моральный аспект проблемы! Я врач, понимаете? Врач, а не нацист!

Трубка несколько секунд молчала. Затем в ней зазвучал голос, от которого по спине у Игоря Константиновича пробежал мороз:

– Господин Черневицкий, я продемонстрировал вам, с какой легкостью могу проникнуть в ваш дом. Поверьте, подобным мои возможности не ограничиваются. Я могу устроить вам и вашей семье такую жизнь, в сравнении с которой ад покажется вам тропическим курортом. Прошу вас: не заставляйте меня проявлять все мои способности.

– Но на исследования нужны средства… – промямлил Черневицкий, хватаясь за последнюю соломинку.

– У вас будет столько средств, сколько понадобится, – отчеканил собеседник.

На том разговор был окончен.

С тех пор на счет клиники регулярно поступали внушительные суммы, причем источником перечислений указывались различные частные и государственные фонды. Все фонды реально существовали – Черневицкий проверял.

Взамен Игорь Константинович каждый понедельник посылал Доброму Самаритянину по электронной почте самолично написанные отчеты…

За окном накрапывал дождь. На душе у Игоря Константиновича было тяжко и безысходно. Уже несколько дней Черневицкого не покидало жутковатое ощущение приближающейся катастрофы. И что-то подсказывало ему, что смерть Тимура Астахова – лишь одно из звеньев в цепочке событий, результатом которых станет что-то страшное, не поддающееся анализу, что-то такое, чего нельзя ни предвидеть, ни спрогнозировать.

Игорь Константинович вздохнул и открыл верхний ящик стола. Там, среди бумаг и документов, лежала маленькая серебряная коробочка, при одном лишь взгляде на которую у старого профессора поднималось настроение.

Но удовлетворить желание Черневицкому не удалось. В дверь постучали. Игорь Константинович быстро задвинул ящик и резко проговорил:

– Да!

На пороге кабинета возникла старшая медсестра.

– Игорь Константинович, у вас есть несколько минут?

– Да, Жанна Олеговна, проходите.

Перед тем как пройти к столу, Жанна закрыла дверь на замок. Игорь Константинович проследил за ее действиями недовольным взглядом.

– Знаешь, – наморщил он лоб, – я сейчас не в том настроении, чтобы…

– Я тоже, – Жанна села в кресло и скрестила ноги. – Игорь Константинович, что происходит?

Он удивленно приподнял брови:

– Ты о чем?

– За последнее время мы потеряли двух врачей, – понизив голос, словно кого-то боялась, сказала Жанна. – И еще Плучек… Доктор просто исчез.

Черневицкий взял из стаканчика карандаш и, откинувшись на спинку кресла, нахмурился.

– Жанна Олеговна, я уже говорил вам, что Плучек уехал в командировку, – вновь перешел на официальный тон профессор.

– В командировку? Можно узнать куда?

Заведующий швырнул карандаш на стол и гневно взглянул на старшую медсестру.

– Вы задаете слишком много вопросов! – выпалил нервно он.

Жанна отвела взгляд.

– Мне звонил следователь Рогожин, – тихо сказала она. – Предлагал сотрудничество.

Лицо Черневицкого исказилось судорогой.

– В каком смысле?

– В прямом. Попросил меня «приглядывать» за вами. И если увижу что-нибудь подозрительное…

Орлова оставила фразу незаконченной. Игорь Константинович хрипло выдохнул воздух и угрюмо отчеканил:

– Ясно.

Жанна задумчиво покосилась на свои ногти, словно оценивала качество маникюра, затем посмотрела Черневицкому в глаза.

– Он угрожал мне. Сказал, что у руководства клиники «рыльце в пушку», что рано или поздно заведующий и его «дружки-коновалы» окажутся на скамье подсудимых, но у меня еще есть шанс избежать тюрьмы.

– Так и сказал?

– Так и сказал.

Игорь Константинович усмехнулся.