должен был подождать с поцелуем, пока они не окажутся дома в его постели, потому что неопределенность последних одиннадцати дней вернулась и ударила его. То же самое произошло и с Пайпер – и он это почувствовал.

Она коротко застонала и приоткрыла сладкий рот, ее дыхание почти сразу же стало прерывистым, как и у него. Едва он скользнул языком между ее губ, она схватила его за плечи, прижалась к его груди и обвила ногами талию. И, господи, он уже почти успокоился, но теперь его член уперся в ширинку, предательски набухая. Когда она прижалась к нему, это касание заставило его выругаться. Заставило пожелать, чтобы они были где угодно, только не в больничном коридоре в получасе езды от его дома.

Тем не менее он не мог удержаться от поцелуя, о котором мечтал каждую ночь с тех пор, как ушел в море, грубого, жадного, он держал ее за волосы, поворачивая ее голову влево, вправо, встречаясь с ее губами размашистыми поцелуями, глотая ее тихие всхлипы, как будто они были его последней пищей. Боже. Боже, она так чертовски хороша на вкус. Лучше, чем любой порт после шторма.

Дома. Он дома.

– Пайпер, – прорычал он, делая два шага и прижимая ее к ближайшей стене, скользнул ртом по ее восхитительной шее, левая рука устремилась вверх, чтобы обхватить ее грудь. – Я не могу взять тебя здесь, детка. Но я это сделаю, если мы продолжим в том же духе.

Потрясенные голубые глаза встретились с его, ее рот был влажным от поцелуев.

– Хочу тебя, – хрипло сказала она, дергая его за воротник рубашки. – Сейчас, сейчас, Брендан. Пожалуйста, я не могу больше ждать.

В этот момент он кое-что узнал о себе. Если эта женщина добавит слово «пожалуйста» к любой просьбе, он найдет способ ее выполнить.

Построй мне дворец, пожалуйста.

Сколько этажей, детка?

Не успела она договорить, а Брендан уже нес ее в темный конец больничного коридора. Слава богу, этаж был почти пустым, потому что теперь ничто не могло помешать ему взять ее. Не тогда, когда она прикусывала ему шею зубами, а ее бедра льнули к его бедрам, как плющ. Он остановился перед самой дальней от палаты Сандерса дверью, посмотрел через стекло, чтобы убедиться, что там никого нет, внес ее внутрь, запечатав рот поцелуем, и прошел в дальний конец комнаты. Она терлась промежностью о его твердый член, мяукая ему в рот и дергая за рубашку, и, господи, он был так возбужден, что его уже не волновало, что их окружает. Тем не менее он не хотел, чтобы кто-то вошел и увидел их с Пайпер – это было только для его глаз, – поэтому заставил себя сосредоточиться. Достаточно надолго, чтобы все проконтролировать.

Он поставил Пайпер на ноги и призвал на помощь всю свою силу воли, чтобы оторваться от ее рта.

– Не двигайся, – попросил он, прислоняя ее к стене – именно прислоняя. Ее ноги, казалось, ей отказали, и черт его возьми, если он не был рад узнать, что по-прежнему возбуждает и заводит Пайпер. Слава богу.

Желая как можно скорее снова обнять ее, он бросился к двери и подпер ручку стулом. Вернувшись в дальний конец комнаты, задернул занавеску, которая закрывала их от посторонних глаз на случай, если кто-нибудь пройдет мимо. Затем повернулся к Пайпер и обхватил ее лицо руками, восхищаясь лихорадочной настойчивостью в ее глазах. Это – для него. Менее двенадцати часов назад он был уверен, что удача отвернулась от него, но он ошибался. Она переливалась через край.

Она запустила руки под его толстовку, ее ногти скользнули по волосам на его груди.

– Ты снимешь рубашку? – прошептала она, проводя тыльной стороной ладоней по рельефной мускулатуре его живота. – Пожалуйста. Мне нравится твое тело.

– Это моя реплика, – неровно отозвался он, потрясенный ее признанием. Да, он следил за собой, и работа поддерживала его тело сильным и умелым, но он был чертовски далек от совершенства. Не то что она. Но, как он уже обнаружил, если Пайпер скажет «пожалуйста», он подчинится, и он сделал это сейчас, одним быстрым движением стянув толстовку и снова найдя ее рот, как только его голова высвободилась из воротника.

Губы, ищущие и влажные. Их поцелуй снова обострился до точки невозврата. Они оба боролись с поясом ее штанов для йоги, стягивая их ниже и ниже, пока она не смогла их отбросить. А затем она снова взобралась на него, гибкие бедра скользнули к его талии, он подался вперед, упираясь членом в ее лоно и прижимая ее к стене.

– Я заметил, что трусики снимать не потребовалось, – сказал он между поцелуями, обеими руками ощупывая ее невероятный зад и почти сердито стискивая ягодицы, потому что, господи, они сводили его с ума. – Ты приехала сюда в моем пикапе без белья, Пайпер?

Она прикусила его нижнюю губу, потянула.

– Я и спала так в твоей постели.

– Господи. – В его груди зародился гул, который не прекращался, пока он не снял с нее одолженную рубашку и не бросил ее на пол, оставив ее полностью, благословенно обнаженной. Обнаженной, обвившейся вокруг него, с по-утреннему растрепанными волосами и глазами, опухшими от слез. Если бы его член не пульсировал от боли, он, возможно, встал бы на колени и поклонился ей. Все те моменты на шхуне, когда он молил о том, чтобы увидеть ее еще раз, того стоили. И ему следовало молиться сильнее, потому что она была сиреной, ангелом милосердия и распутницей в одном лице. Гребаная мечта.

И она изо всех сил пыталась расстегнуть ширинку его джинсов. Брендан помог ей, расстегнув верхнюю пуговицу, поморщился, опуская молнию, и его член вздулся, освободившись и наполняясь еще бо́льшим давлением. Он прижался к выемке между ее ног, она захныкала, упираясь пятками в его ягодицы, чтобы приблизить его – и он приблизился, потираясь о скользкую плоть. Одно движение, и он окажется дома.

Вот тогда-то ему и пришло в голову самое худшее.

– Черт возьми, Пайпер. – Вся жизнь промелькнула у него перед глазами. – У меня нет презерватива.

Она остановилась, переставая покрывать поцелуями его шею, ее дыхание сбилось.

– Ты лжешь. Пожалуйста, скажи мне, что ты лжешь.

– Не лгу. У меня их с собой нет. – Она со всхлипом откинула голову, и он, не удержавшись, лизнул сексуальную линию ее шеи, прикусив зубами мочку уха. – Я не думал, что увижу тебя.

Их головы повернулись одновременно, еще один поцелуй притянул их глубоко-глубоко, и его бедра непроизвольно закачались, задвигались, член скользил вверх и вниз по