Ответа на этот вопрос у перерождённого не было. Он мог лишь гадать, перебирая теорию за теорией, и стремиться к силе, как он всегда и поступал.

— “У нас всё ещё есть возможность взять процесс выравнивания идентичности под контроль и, в конечном итоге, обойти законы Мира”. — Сказал Элин — и присел на корточки перед странным, подозрительно напоминающим небольшую змею каменным артефактом. Многослойная и крайне сложная, эта подвижная фигура чем-то напоминала детскую игрушку, никоим образом ею не являясь. Если говорить по правде, то сложность схемы на целую голову превосходила даже венец рунного мастерства, вышедший из-под руки перерождённого — его посох, многократно усиляющий ментальные воздействия. — “А это, с позволения сказать, “решение”, мы используем как промежуточный инструмент, способный увеличить нашу силу”.

— “Каким образом?”. — Эрида уже нащупала в фигурке нечто, влекущее её душу, но действовать не спешила — самую малость опасалась, ожидая от Элина отмашки. — “Я всё ещё не понимаю, как такой сосуд может нам помочь. Мою душу нельзя отделить от твоего внутреннего мира, и я просто буду… связана с ним?”.

— “Практически так же, как любой человек связан со своим телом. Просто твоя душа будет в некотором отдалении от сосуда — только и всего. По крайней мере, так это должно работать на бумаге”. — Проверить теорию экспериментально Элин по понятным причинам не мог, из-за чего ему приходилось полагаться лишь на то, о чём ему поведал фантом, и до чего он смог дойти своим умом в крайне сжатые сроки. — “Пробуй. Я подстрахую и, если что, остановлю процесс”.

Уж в чём-чём, а в своей способности без последствий прервать некое подобие ритуала Элин был полностью уверен. Ритуалистика по понятным причинам занимала в его жизни не самое последнее место, так что опыта у перерождённого было более, чем достаточно.

А Эрида тем временем набралась решимости, самолично убедилась в отсутствии на горизонте кого бы то ни было — и нырнула в омут с головой, не без помощи носителя протянув к артефакту множество нитей анимы. В ту же секунду перерождённый ощутил нечто, что можно было бы назвать опустошением — от него словно что-то отделилось, сделало пару шагов и замерло подле вспыхнувшей изумрудным светом фигурки, которая, казалось, решила сообщить о себе всем в радиусе нескольких километров.

Несмотря на эффект неожиданности Элин смог подавить хлынувшую из механического тела аниму, раз и навсегда подавив эту проблему — сформированная им автономная техника могла выдержать и не такое. Но вот что до осознания и принятия происходящего…

Всё было сложно.

Перерождённый заранее предполагал, что этот артефакт не из простых. На то указывали и слова фантома, и его собственное небольшое исследование. Но одно дело — предполагать, и совсем другое — видеть собственными глазами. Привычная картина мира трещала по швам, так как в его понимании происходящее находилось за гранью возможного.

Душа Эриды осталась во внутреннем мире своего носителя, за счёт чего Элин сохранил полный доступ к её силе — но при этом она же находилась и вне его. Фигурка змеи, казалось, ожила, избавившись от присущей всем неодушевлённым предметам ауры. Послушная воле змейки, каменная фигурка неумело ползла, и каждое её движение отдавалось в сознании перерождённого странной смесью чужого счастья и радости.

Что бы Эрида ни говорила, но она всегда мечтала о собственном теле. Мечтала понять, каково это — сбросить оковы и перестать быть всего лишь ассистентом-наблюдателем…

— “Это удивительно! У артефакта есть своя система каналов и даже что-то вроде накопителя, заменяющего резерв…!”. — Эрида всё восхищалась и восхищалась, а Элин с улыбкой на лице наблюдал за тем, как его напарница ползает по земле, стремясь прикоснуться к каждому объекту на своём пути. Камни, мелкая сухая поросль, кости какого-то зверя… змейке было интересно всё, до чего она могла дотянуться, из-за чего анимус решил, что конструкция артефакта предусматривала даже чувство осязания. — “Мне нужна анима! Я хочу попробовать…”.

Эриде не пришлось продолжать, ведь Элин понял её с полуслова. Перерождённый опустился перед змеёй на колено и прикоснулся к цепочке рун, отвечающих за накопление и передачу энергии вглубь конструкта. Он действовал по наитию, но успех не заставил себя ждать — незначительный для анимуса его ранга, но внушительный для артефакта объём силы перетёк в искусственный резерв, из-за чего высеченные в камне руны вспыхнули с новой силой.

Впрочем, светопредставление длилось недолго, и несколькими секундами позже сияние померкло, уйдя куда-то вглубь каменного тела, а Эрида, едва разобравшись с тем, что же только что произошло, воскликнула:

— “Да! Я могу создавать техники самостоятельно, без какой-либо помощи!”. — И верно — Элин не почувствовал оттока анимы и не приложил даже крупицы усилий, а над змеёй вспыхнул простейший светлячок, начавший задорно кружить по округе. — “Но объём анимы в этом теле всё равно невелик. Вероятно, он нужен для чего-то другого…?”.

— “С этим нам ещё предстоит разобраться. Что насчёт твоих физических возможностей?”. — В конечном итоге Элину только и оставалось, что принять произошедшее за данность и не ломать голову в тщетных попытках понять, как Марагос, создав этот “временный способ”, нарушил сразу несколько основополагающих законов рунного мастерства.

В конце концов, пустошь — не самое лучшее место для исследований, требующих абсолютной концентрации и сосредоточения.

Эрида тем временем отвечать не спешила — видно, и сама слабо себе представляла пределы нового тела. Вместо этого она отползла на пару метров в сторону, подобралась и ринулась вперёд, позволив Элину всесторонне оценить как её скорость, так и общую манёвренность.

И выводы, сделанные перерождённым, можно было назвать утешительными — но не более того. Несмотря на совершенство схемы, тело-артефакт для высоких скоростей предназначено не было, и потому змейка двигалась немногим быстрее бегущего человека. Обычного человека, а не воина или анимуса, что ставило крест на её участии в серьёзных боях.

Правда, тут стоило задать себе вопрос — а нужно ли вообще Эриде таким образом сражаться? Как отреагирует на такое раздвоение её сила, которую непременно будет использовать Элин? И, в конечном итоге, какова будет отдача от уничтожения артефакта, особой прочностью в нынешнем виде не отличающегося?

Вывод напрашивался сам собой, и потому Элин ободряюще улыбнулся, передав напарнице те же эмоции в эмоциональном спектре. Эрида отреагировала соответственно, горделиво хмыкнув и исполнив серию пируэтов, последний из которых завершился на плече перерождённого, устоявшего под неслабым ударом семикилограммового куска камня. Именно столь, по его ощущениям, весил костяк тела Эриды, материал которого по возвращении нужно будет заменить на крепкий металл, вдобавок тот укрепив.

Испытывать на себе потенциально сильную, — всё, связанное с душой, всегда имеет внушительный масштаб, — отдачу он не желал совершенно.

— “Над движениями ещё стоит поработать, но эта форма идеально тебе подходит”. — Заметил Элин, отчего-то задумавшись над тем, что именно побудило его придать фигурке такую форму. Он неосознанно создал именно змею, а не, скажем, гуманоида или арахнида, движения которых не потребляли бы столь много анимы. С другой стороны, потребление энергии крылось не в одном только движении — следовало учесть и удержание равновесия, о котором змеи едва ли имели хоть какое-то представление. Участвующие в процессе конечности тоже шевелились, так что вопрос о том, какое тело выгоднее расходует топливо требовал экспериментальной проверки. — “Можешь показать, каким ты видишь мир?”.