Выслушав Алину, Ольга погрузилась в раздумья. Онаанализировала полученную информацию и искала единственно правильное решение.Наконец, она сказала:

– Я согласна на анализ. Только учтите – за все платите вы.

– Естественно.

– Тогда давайте договоримся, где его будем делать и когда.

Алина смотрела на результат экспертизы и не верила своимглазам. Анализ ДНК показал, что она не является кровной родственницейФердинанда Брагинского.

– Да, милочка, не ожидала, – услышала она насмешливыйголос Ольги Брехт. – Не ожидала от вас такого блефа. Идти до конца, зная,что результат будет отрицательным... Зачем, скажите? На что вы надеялись?

– Этого не может быть, – в третий раз повторила Алина иснова пробежала взглядом по листку с распечаткой результатов. Но там был всетот же вердикт – не кровная родственница. – Тут какая-то ошибка...

– Это исключено, – отрезала Ольга. – Вы не дочьФердинанда, смиритесь с этим. А со своей матушкой поговорите по душам.Возможно, она вспомнит имя вашего настоящего отца, и вы все жеразбогатеете... – И улыбнулась ехидно. – А что? Вдруг он сейчаскакой-нибудь олигарх?

Алина не стала ее слушать. Развернулась и пошла прочь.

С мамой, конечно, поговорить нужно. Ту выписали домой, итеперь она лежала в своей комнате, ожидая смерти, которая все не шла.

Галина ослабла, почти все время спала, ела, как птичка, невсегда узнавала дочь, но в иной мир не спешила. Как будто ждала чего-то. Пословам самой Галины – знака от покойной матери. Та постоянно являлась к ней воснах, но не манила за собой, а поправляла подушку под дочкиной головой, чтобытой было удобно лежать, и говорила: «Еще не время». Алина же считала, что мамапросто очень боится смерти, потому таким образом за жизнь и цепляется. Галинавсегда была убежденной атеисткой, но, подойдя к финальной черте, вдруг сталаопасаться, как бы ее за неверие не отправили в ад. Алина даже священникаприглашала (Галина приняла православие, чтобы крестить дочь по христианскомуобычаю), чтобы объяснил маме, что ее страх напрасен. Но она ему, похоже, неповерила. Вот если бы ей об этом покойная родительница во сне сказала, тогдада, а то какой-то мужик в рясе, от которого перегаром да чесноком несет...

Алина вошла в квартиру, прислушалась. Громко тикали часы ичуть слышно вещало радио. Маминого бормотания не было слышно (она постоянновела беседы то сама с собой, то с призрачными гостями). Значит, спит. Иженщина, нанятая Алиной для присмотра за мамой, наверное, тоже. С ней Галинатоже иногда разговаривала, но почему-то принимала ее за свою давнюю подругу, скоторой не виделась больше двадцати лет. Терять трезвость рассудка мама началасразу после выписки. И с каждым днем ее сознание затуманивалось все больше...

«Что же произошло? – недоумевала Алина. – Или мамаеще в клинике стала терять ясность ума? В таком случае ее история о том, ктобыл моим отцом, выдумка... Услышала о смерти давнего знакомого, и в ееповрежденном мозгу нарисовалась вполне убедительная картина, которую онаприняла за правду...»

Алина скинула с себя пальто и направилась в комнату, чтобыразбудить маму – ей хотелось расспросить ее еще раз. Возможно, сейчас она ужезабыла о своей фантазии и выдаст дочери новую версию ее появления на свет.Утром, перед уходом Алины, у Галины как будто наступило просветление. Она идочь узнала, и имя своей сиделки вспомнила, и прокомментировала прослушанные порадио новости. Это внушало надежду на то, что еще можно узнать правду...

– Мама! – позвала Алина. – Мам, ты спишь?

Ирина Анатольевна, сиделка, встрепенулась и захлопалаглазами.

– Ой, я, кажется, задремала, – виновато проговорилаженщина, вскакивая. – Но я Галочку покормила и судно ей дала, вы небеспокойтесь.

Алина кивнула. Ирина Анатольевна хорошо себя проявила, иругаться с ней только из-за того, что сиделка задремала, было бы неправильно.Со всяким может случиться.

– Мама... – вновь позвала Алина и подошла ближе, чтобытронуть ее за плечо – голосом разбудить не всегда получалось.

Но когда рука коснулась маминого тела, стало ясно, что ту ужене разбудить. Галина умерла!

На похороны пришло довольно много людей. Тут были и членысемьи, и соседи, и бывшие коллеги. Явился даже сам профессор Гурьев. И женусвою привел. Гурьев, хоть и был стар, держался бодрячком. Он еще работал, ноуже не главврачом – это место заняла его супруга.

Когда тело Галины предали земле, профессор не уехал, какмногие, с кладбища. Он принял приглашение Алины помянуть мать и выпил за упокойее души три стопки водки. Доза была небольшая, но старик захмелел и пустился ввоспоминания о тех временах, когда он только начинал эксперименты поискусственному оплодотворению. Первый в России! Второй в мире! Алинавнимательно его слушала, задавала вопросы...

Все уже разошлись, а Гурьев все сидел в квартире Азаровых.Домой он не торопился – супруга до ночи будет торчать на работе, детей нет, апес, проживший в семье шестнадцать лет, недавно умер.

– Я давно хотела вас поблагодарить, – сказала Алина,когда Гурьев прервался, чтобы выпить компота. – Ведь благодаря вам япоявилась на свет...

– Ты знаешь? – улыбнулся он.

– Да, мама перед смертью рассказала...

– Галочка была мне как родная. Я был счастлив ей помочь.

– А вы знаете, кто мой биологический отец?

– Нет, детка... Я работал с семенной жидкостью, а не с мужчиной,сдавшим ее.

– Но это был один из ваших доноров?

– Совершенно верно.

– А нельзя узнать его имя?

– Ни в коем случае. Имена доноров хранятся в строжайшейтайне. А сейчас донорство вообще анонимное. Но и отбраковки много. Мы-то толькосо здоровыми работали, а теперь сперму принимают у всех подряд. Главное – повозрасту подойти и не иметь видимых патологий. У нас же будущий донор сначалаосмотр проходил, анкету заполнял, сдавал кровь и только потом отправлялся в«секретную комнату». Мы составляли что-то наподобие досье. В нем указывалсявозраст донора, его образование, род деятельности, а также описываласьвнешность. Это уже для будущих мамочек делалось. Ведь женщина хочетпредставлять хотя бы примерно, как будет выглядеть ее малыш. Кто-то темненькогоребеночка хочет, кто-то светленького, и все – умненького. Так что мы отдавалипредпочтение людям с высшим или неоконченным высшим образованием, донором жеможно стать с двадцати лет.

– Всем этим занималась мама?

– Совершенно верно.

– А в «секретную комнату» мужчин провожала тоже она?

Гурьев кивнул маленькой седой головой.

– Значит, она видела всех доноров?