Эта гребаная коляска должна легко складываться! Именно поэтому мы заплатили за нее так много.

Несмотря на все усилия, эта якобы складная коляска отказывается складываться. Чудесно! К моему стыду, мать под прикрытием (я говорю «под прикрытием», потому что ее ребенка нигде не видно) переступает через ограждение, нагибается и нажимает на поразительно хорошо спрятанную (хотя и ярко-красную) кнопку на коляске Уильяма. Я стою и наблюдаю со смесью стыда и облегчения, как эта дурацкая коляска мгновенно складывается.

«Сложная штука», — шутя говорю я своей анонимной помощнице, ожидая родительской солидарности. На ее лице появляется улыбка, которая говорит: «Вовсе нет, это ты идиот». Теперь, когда я наконец могу забыть о своем позоре и воссоединиться с семьей, я прохожу через металлодетектор. Он пищит. Как же иначе.

«Не могли бы вы отойти в сторону, сэр?»

Ради. Всего. Святого.

Понедельник, 11 февраля

Покрытые коркой желтоватые пузырьки вокруг рта меня настораживают. У этого мальца импетиго, распространенная и относительно неопасная детская кожная бактериальная инфекция. Она очень легко передается при прямом контакте. Поэтому наши с Элис сердца уходят в пятки, когда малыш с импетиго подходит к Уильяму, лежащему в кресле-мешке в яслях. Мальчик с импетиго натирает руками (несомненно, он только что трогал ими свой инфицированный рот) лицо Уильяма. Чтобы убедиться, что заражение точно произошло, Уильям пытается взять в рот один из пальцев мальчика.

Замечательно!

Среда, 13 февраля

Сегодня я думал о миссис Талли. Понятия не имею, почему мои мысли устремились к ней, но так произошло. Я часто вспоминаю пациентов в самое странное время: когда засыпаю, выбрасываю мусор или, как сегодня, наношу солнцезащитный крем на плечи.

Миссис Талли… Господи, как она промыла мне мозги! Похоже, от нее не скрыться.

Четверг, 14 февраля

Какая чудесная неделя! Когда мы с Элис бредем вдоль бассейна, держась друг за друга (ради большей устойчивости и, конечно, от взаимной любви), мы радостно и непринужденно болтаем, отключившись от проблем, оставшихся дома. Во время отпуска мы активно обсуждаем наш переезд в сельскую местность. Теперь мы на стадии планирования и, к нашему большому облегчению, с января верны принятому решению.

Я думаю, не столкнуть ли мне Элис в бассейн, но решаю, что она этого не заслужила. Она же с пониманием отнеслась ко мне, когда я оставил все вещи нашего сына в сумке, удобно устроившейся на стуле в нашей гостевой комнате.

В Англии.

Мы думаем, не выпить ли еще один джин-тоник на балконе нашего номера, но затем вспоминаем об Уильяме. Нашем сыне.

Черт! Черт!

Мы расцепляем руки, и Элис смотрит на время: 23:37. Уильяма нужно было забрать из яслей (думаю, этот сервис предназначен лишь для того, чтобы позволить родителям напиться) тридцать семь минут назад. Мы забыли о сыне! Какая позорная запись в книге жизненных достижений.

Через пять минут, ровно в 23:42, мы врываемся в двери яслей. Несдержанные. Смеющиеся. Две оставшиеся няни-подростки поворачиваются в нашу сторону. По их лицу видно, что они считают нас ужасными родителями, но, согласно политике отеля, родителям надо позволять делать то, что им хочется, поэтому они лишь говорят, что сидеть с Уильямом было одно удовольствие. (Вероятно, они имели в виду, что он спал, а они сидели в Instagram.)

Я осматриваюсь.

Блин, в яслях не осталось детей, кроме нашего! Я надеялся, что мы будем не единственными безответственными родителями.

Мы подходим на цыпочках (громко и неуклюже) к крепко спящему в кроватке Уильяму. Одно ухо игрушечного зайца крепко зажато в крошечной ручке, а второе, мокрое и потрепанное, находится рядом со ртом Уильяма. Согласно плану, придуманному нами еще до входа в ясли, я беру Уильяма на руки. Это оказалось просто. Поскольку мы оба пьяны, именно мне следует нести Уильяма в отель, так как в случае падения я смогу использовать свое крупное тело, чтобы смягчить удар. Да в нас просто кричит ответственность.

Он немного шевелится, когда я прислоняю его голову к своей груди. Я смотрю на него. Если нам повезет, то алкоголь в моем дыхании успокоит его и не даст расплакаться, если он проснется по пути в гостиничный номер.

Когда я направляюсь к выходу из яслей, тяжесть спящего сына наполняет меня отрезвляющим спокойствием. Я смотрю на жену и улыбаюсь. Она определенно покачивается — или я.

Мы извиняемся за опоздание (я объясняю, что одному из гостей потребовалась медицинская помощь, но на самом деле это ложь во спасение), благодарим нянь (позднее Элис сказала мне, что я, возможно, назвал их медсестрами, но она не уверена) и уходим.

Да, пьяные. Да, безответственные. Но полные любви и счастья.

Мы втроем возвращаемся в гостиничный номер, чтобы провести там заключительную ночь семейного заграничного отпуска Скиттлов.

День святого Валентина уже не такой, каким он был прежде.

Пятница, 15 февраля

У Уильяма пока нет импетиго. Это настоящее медицинское чудо.

Мальчика с импетиго посадили на карантин, после того как я перекинулся парой слов с менеджером яслей в начале недели…

Суббота, 16 февраля

Дежавю. Я снова стою перед металлодетекторами и не могу сообразить, как сложить эту гребаную коляску!

Понедельник, 18 февраля

Я усиленно пытаюсь вспомнить, не разозлил ли я сотрудников регистратуры, прежде чем уехать в отпуск на прошлой неделе. Я уверен, что нет, но они почему-то записали мистера Бонна первым на сегодняшний день.

Ненавижу понедельники!

Я неохотно наклоняюсь и всматриваюсь в зернистую фотографию, которую он показывает мне на телефоне. Я вижу нечто похожее на туго затянутую коричневую сумку на шнурке.

— Это мой анус.

Я покорно киваю. Конечно, это его дурацкий анус. Разве я заслужил смотреть на что-то другое в свой первый день после отпуска?

— Ясно.

Это единственное слово, которое я могу выдавить из себя. Мистер Бонн объясняет, что он сделал фото сегодня утром, чтобы я посмотрел на его проблему. Я не говорю ему, что все, что я вижу, — это туго затянутая коричневая сумка на шнурке, поэтому мне приходится поверить ему на слово. Если бы мне хотелось поспорить, то я мог бы сказать, что анус может принадлежать кому угодно, однако сегодня неподходящий для этого день. Такое можно было бы сделать в пятницу. Мистера Бонна беспокоит анальный зуд.

Господи, семейный отпуск Скиттлов теперь кажется мне давним туманным сном.

Поерзав на кресле (последнюю неделю мои ягодицы находились только на шезлонге и мягкой барной подушке), я предлагаю ему взглянуть на его проблему.