Церемония длилась около двух часов. Выступающие сменяли друг друга на трибуне, были песнопения. Все надеялись, что массивные дубовые двери откроются и появится мать Наоми, но она не пришла. Без всякого сомнения, ее отсутствие не шло из головы у всех. Она хоть жива? Она каким-то образом замешана в том, что произошло с ее дочерью? Все здесь задавали себе эти вопросы. Днем мы проводили Наоми в последний путь на кладбище – несколько коротких молитв, немного дождя, много ветра, и все было кончено.

Я не плакал ни на кладбище, ни в церкви. Выйдя после мессы, Лив и Франс подошли ко мне, а потом после погребения быстро исчезли. Под конец я чувствовал себя опустошенным, уничтоженным. Этот день стал последним и окончательным свидетельством смерти Наоми. Вид ее гроба в церкви был еще более тягостным, чем вид ее тела на пляже. На почтительном расстоянии всё снимали телекамеры, постоянно работающие на нашем острове.

Чарли, Джонни, Кайла, Шейн и я направились к своим машинам, Поли и Райан следовали за нами на расстоянии.

– Встречаемся в магазине в шесть вечера, – сказал Чарли.

В это мгновение огромная молния заставила подпрыгнуть весь мир, и перед нашими изумленными глазами старое дерево, которое находилось на другом конце бейсбольной площадки, раскололось молнией. Послышались крики. Уверен, были и те, кто увидел в этом знак свыше. Но я уже смотрел в другую сторону. Высокий тип в черном, похожий на статую с острова Пасхи, стоял чуть поодаль перед «Краун Викторией» и не смотрел на старое дерево. Он таращился на меня.

* * *

– Так вот где вы собираетесь, – произнес Шейн.

Он вошел в магазин. Конечно, он сюда уже приходил днем, но от этого с не меньшим интересом озирался с улыбочкой на губах, будто открывал для себя это место в первый раз. Он прошелся вокруг, нюхая бакалейные товары, шатаясь между полок. Остановился перед «Эм-энд-эмс», «Кит Кат», «Милк дадс», «Базука» и «Скитлз», открыл коробку «Твинки», взял две штуки, а затем прошел к стоящим в глубине столам.

– А здесь классно вечером, прикольное местечко.

Кьюзик уселся, разорвал упаковку и положил бисквит себе в рот. Было слышно, как он жует. Чарли ничего не сказал. Я сделал глоток кока-колы, которая зашипела у меня на языке.

– Есть кое-что, что я должен вам сказать, – объявил я. Слабый свет витрин с пивом и шипучими напитками окрашивал наши лица в приглушенные тона. – На этом видео была Наоми…

– Что?

Возглас – недоверчивый – раздался со стороны Кайлы. Она выпустила свою баночку лимонада. Даже в темноте я мог разглядеть скептическое выражение в ее глазах.

– Ты уверен? Если я правильно поняла, все участники были в масках…

– Поверь, Кайла. Чтобы узнать, что это именно она, мне не нужно было видеть ее лицо…

Она больше ничего не сказала. Но всем своим видом показывала, что подавлена и не верит. Какое-то время никто из нас не произносил ни слова. Кадры с той видеозаписи продолжали гореть в моем мозгу. Затем заговорил Шейн.

– Я тоже кое-что не сказал, Генри… – Он поколебался. – Относительно этого видео…

Мы пристально уставились на него сквозь полумрак. Кьюзик взялся рукой за волосы.

– Вот дерьмо! – С этими словами он стукнул кулаком по столу. – Ладно… чтобы вы знали… я тоже участвовал в этих… вечеринках… раз или два… а затем послал их куда подальше, всех этих чокнутых с их старыми шкурами.

– Как ты там оказался?

– Они предложили мне бабки. Много. Ну, достаточно…

Я снова подумал об отношениях Шейна и Наоми.

– Она была там, когда ты…

– Нет! Нет, клянусь, никогда! Я никогда ее там не видел!

– Как это началось?

– С аптекарши, – ответил Шейн.

– Объяснись!

– Это она подошла ко мне первой.

Примерно секунду я спрашивал себя, не выдумывает ли Кьюзик. Аптекарша была хищницей, о которой мечтали все парни в лицее. Очень красивая женщина чуть за сорок, адски хороша. И, как однажды сказал Чарли, «у нее глаза, которые пахнут киской».

– Подошла? Как это «подошла»?

– На пароме, в мае или июне, она со мной вроде как заигрывала, клянусь тебе… Я решил пропустить физкультуру… Это было в середине дня: паром был почти пустой…

Он обратился к нам с задорной улыбкой, которая делала его моложе по крайней мере лет на пять.

– Она подошла и облокотилась рядом со мной, на главной палубе. Спросила, как себя чувствует моя мать. – У матери Шейна был рассеянный склероз. – И как у меня дела в лицее. В тот день она выглядела суперски загорелой и вообще горячей штучкой. Она улыбалась, и я видел бретельку ее лифчика, потому что та сползла с плеча ей на руку. Мы поболтали, но это было больше, чем обычная болтовня: она определенно флиртовала, точно. Уходя, она мне сунула номер своего телефона. И предложила позвонить ей, если мне что-нибудь понадобится. Даже сказала, что надеется, что я позвоню, и когда она это говорила, одна из ее грудей уперлась мне в руку.

– И когда это было?

– Примерно шесть месяцев назад…

– Черт, тебе же шестнадцать, а ей сорок! – воскликнул я.

– Ну да, ну да, знаю… В том-то вся и штука. Как я уже сказал, она была такой загорелой и горячей… Было видно половину ее сисек, черт!

– И что ты сделал? – спросил Чарли не без дрожи в голосе.

– А вы как думаете? Я ей позвонил, вот так.

– И вы… спали вместе?

– Ага. Да. Переспали. Но не в самом начале. Вначале мы разговаривали и гуляли в лесу… Или ездили куда глаза глядят, парковались где попало, усаживались на солнышке на краю какого-нибудь пляжа. Несколько раз она брала в сумке-холодильнике свежее пиво и сэндвичи. Это было классно…

– Как… как это произошло? – поинтересовался Чарли немного придушенным голосом.

– Ты хочешь сказать, это самое? Да как обычно. Однажды я схватил ее и поцеловал. Она этого и ждала. Черт, парни, эта потаскуха и правда горячая штучка. Прости, Кайла, но это правда.

– Невероятно, – выдохнул Чарли, как если б ему сказали, что рай существует и вход в него находится в аптеке.

– А потом? – поторопил я.

– Какое-то время все это продолжалось: в машине, в рыбацкой хижине… один раз даже в их машине, в их кабине! Она запала мне в душу, – добавил Кьюзик, и я видел, как раздувается его грудь, как у всякого самца, убежденного, что он в этом плане лучше соседа. – Потом она сказала мне, что на острове есть группа взрослых, которые устраивают вечеринки… Если меня это интересует, я мог бы спать и с другими женщинами… И потом, там есть выпивка и кое-что для настроения. И мне дадут денег… Я могу переспать и с мужчинами, если мне это в кайф. Я сказал ей, что я не педик…

– И ты туда сходил, – подвел итог я.