– Нет! – возмутился он с внезапной горячностью. – Это неправда! Она приходила всего раз! Мы никогда больше не виделись… Я думаю, она пыталась определить лицо под маской, кое-кого узнать. Она приходила сюда за этим…

– ДА? – взвыл я.

Нэт внимательно посмотрел на остальных, а затем его взгляд остановился на мне:

– Ты. Она хотела знать, нет ли там тебя… Думаю, в последнее время она пыталась выяснить, кто ты на самом деле.

* * *

Всех нас это успокоило, и в первую очередь меня. Я спросил себя, не было ли это тоже стратегией.

Но потом вспомнил фразу Наоми, сказанную на пароме: «Я обнаружила, кто ты такой».

В это время Кайла смочила тряпку под краном, встала на колени рядом с Нэтом, чтобы обтереть его лицо, – сильно избитое и все в ушибах. Хардинг вздрогнул, когда она задела его скулу.

– Полегче, – прошептал он. – Полегче. Спасибо…

Затем снова оторвал взгляд от пола и посмотрел на нас.

– Как у вас оказалось это видео?

Я вспомнил о предупреждении Даррелла.

– Я не имею права это говорить.

Он изучающе поглядел на каждого из нас.

– Тогда вот что: вы его знаете?

Я поднял брови.

– Кого?

– Ворона, так его…

Мозги у меня начали работать. По словам Даррелла, он готовился шантажировать участников вечеринок, но у него не было времени это сделать… Его опередили…

– Какой ворон? Вас шантажируют?

– Не вешайте мне лапшу на уши! Вы его знаете, потому что смотрели это видео… Это вы?

– Мы что?

– Шантажисты, черт… Ай! – вскрикнул Нэт, когда Кайла притронулась к его сломанному носу. – Повнимательнее! – Он снова успокоился. – Прошу прощения.

– Какие еще шантажисты? – спросил Шейн. – Объяснись, грязное дерьмецо. Видеозапись, которую мы смотрели, ты никогда не получишь. Так о чем ты там говоришь, сволочь?

На короткое мгновение Хардинг казался таким же растерянным, как и мы. Задумался.

– Ворон находится на этом острове, – наконец бросил он. – Это тот, кто знает маленькие секреты обо всех. Человек, который рассылает мейлы и шантажирует местных жителей. Кто это такой, никто не знает…

Мы все переглянулись. Потом я перевел взгляд на темноту за оконным стеклом, будто Ворон, о котором мы только что говорили, мог прямо сейчас шпионить за нами.

– Многие из участников наших… вечеринок уже получили от него электронные письма. Они перестали к нам приходить. И они заплатили. Из-за этого уже несколько месяцев мы не устраивали встреч. Люди боятся…

– Ты хочешь сказать, что эти отвратительные жирные боровы и старые шлюхи наложили в штаны, так? – проскрипел Кьюзик. – Извини, но посочувствовать не могу… Ты не такой расчетливый, раз зовешь сюда несовершеннолетних, а?

Хардинг напрягся.

– Молодые, которых сюда приглашают, – совершеннолетние. И они не отсюда. Дураков здесь нет… Наоми и ты – это была ошибка… Наоми настаивала, пристала с ножом к горлу, желая участвовать. А когда она чего-то хотела, отказать ей было очень трудно. Я слишком поздно понял, чего ей хотелось на самом деле… А в твоем случае так захотела аптекарша Клодетт. Я едва не отказал, но она вела себя очень настойчиво… Ты ей пришелся по сердцу, Шейн.

Затем он обратился к Кайле:

– Под раковиной есть тазик… будь добра.

Она принесла его, и Хардинг выплюнул туда черную кровь, смешанную со слюной и, как мне показалось, с осколками зубов.

– Вернемся к этому типу, – сказал я. – Шантажист… У вас нет каких-нибудь догадок, кто это может быть?

Нэт уставился на меня с таким видом, будто спрашивал себя, не блефую ли я.

– Разумеется, я думал о многих людях, – наконец ответил он. – Но нет, об этом я ровным счетом ничего не знаю… Кем бы он ни был, он весьма хитер. – Еще на полсекунды Хардинг ушел в себя. – Это кто-то такой, кого не заподозришь. Совсем… Полагаю, это тот, кого практически не замечаешь. Скрытный, неприметный. А еще он обладает определенной информацией.

Я внимательно посмотрел на него. Сам не зная почему, я будто снова увидел мать Чарли в церкви… Ее любезную улыбку… По-своему красивая женщина – не такой кричащей красотой, как аптекарша: более сдержанная, трудолюбивая и не бросающаяся в глаза. Но она видит в своем магазине весь Гласс-Айленд.

– Этот человек наслаждается властью, которой обладает, – продолжал Хардинг. – Полагаю, это не только деньги. Он чувствует себя в некотором роде хозяином острова. Тем, кто распоряжается жизнью и смертью его обитателей, тем, кто может разрушить их существование, их карьеру, семью, репутацию… У него абсолютная власть, все у него под контролем. Это царство прозрачности, парни… Мы требуем ее от тех, кто нас представляет, но многие ли среди нас готовы применить ее к себе, а? Все наши маленькие секреты выставлены напоказ. Именно к этому и движется общество, черт. Этот мерзавец всего лишь немного всех опережает… – Он протянул руку. – Вы можете мне помочь?

Кайла подхватила его под мышку и помогла встать. На лице Нэта появилась гримаса боли. Мы даже не пошевелились.

– Без сомнения, сейчас он испытывает ощущение вседозволенности, ему хочется похвастаться, поиграть с огнем, скоро он начнет совершать ошибки…

Нэт оперся на раковину и вновь внимательно посмотрел на нас:

– Ну а вы, детишки? Разве вам нечего скрывать? Разве ваши жизни кристально чисты, ни одного самого крохотного секретика? Разве нет чего-то такого, чем вам бы очень не хотелось делиться с другими? Кое-чего, за что вам стыдно… Такого, что вы ни за что на свете не захотите, чтобы об этом узнали ваши приятели и подружки, ваши родители и весь остальной класс? Можете не отвечать, ответ я и так знаю.

– Вы подадите жалобу? – спросил я.

– Учитывая все, что вам обо мне известно? Вы что, издеваетесь? А теперь идите отсюда. Вон.

Хардинг смотрел себе на ноги. Выглядел он опустошенным. Мы все тоже.

Не говоря ни слова, мы вышли через парадную дверь.

Ошеломленные, не веря тому, что услышали.

Этот остров – который, нам казалось, мы хорошо знаем, который весь исходили за долгое время, – понемногу открывался нам с другой стороны: потайной, куда более зловещей… Поднимая куда больше вопросов: подозревала ли меня Наоми в том, что я – тот самый шантажист? Была ли это она? Стала ли она сама жертвой шантажа? Как сказал священник в церкви: «Нас ждет ночь». Нет, не совсем так: она уже здесь.

Ноа Рейнольдс вошел в «Веселого Роджера» и поискал глазами Бернда Крюгера.

Шериф сидел за столиком в глубине, за баром возле печки. На нем были синяя ветровка и коричневые брюки. Ноа пробежался взглядом по залу. На обшитых панелями стенах висели рыболовные сети, мишени для игры в дартс, старые рекламные объявления и даже меч-рыба из пластика. У барной стойки на табуретках сидели два типа в бейсболках, и две девушки в джинсах – в бильярдной. Здесь царило приятное тепло; это сразу ощущали все, кто входил с улицы: языки пламени лизали черное стекло печи. Был воскресный вечер, и в полумраке четыре экрана телевизора одновременно передавали или показывали в записи матчи выходного дня: бейсбол, баскетбол, футбол, соккер…