* * *

Туроверов участвовал в деле под Глубокой. Во второй половине января 1918 года артиллерийская рота получила приказание с одним орудием и прикрытием к нему приготовиться к выступлению. В 4 часа вечера 20 января (по старому стилю) партизаны подошли к реке Донец за станицей Каменской. Начинало темнеть. Есаул Чернецов был уже здесь и руководил переправой через реку на пароме. Когда переправились, совсем стемнело. В полной тишине двинулись вперед. Задача отряда состояла в том, что бы утром, с тыла атаковать станцию Глубокую, где располагалась штаб-квартира большевиков, наступавших на Каменскую-Новочеркасск. Отряд насчитывал около 200 штыков. Кроме юнкеров-артиллеристов были и другие взводы, состоявшие, главным образом, из кадетов, гимназистов, реалистов, из молодежи. Было немного опытных фронтовиков и офицеров. На этот отряд возлагался отвлекающий маневр. Одновременно войсковой старшина Лазарев (помощник есаула Чернецова) должен был главными силами со стороны Каменской наступать на Глубокую вдоль линии железной дороги.

Около 11 часов ночи остановились где-то за хутором Гусевым. Получили консервы, хлеб и водку, которую мало кто пил. На рассвете 21 января выступили, чтобы занять позицию. Как стало ясно потом, большевики уже были предупреждены о переправе отряда и выслали ему навстречу красные казачьи части…Завязался встречный, неравный бой. Красные сразу стали теснить отряд. Вскоре кончились снаряды. Заклинив затвор, бросили орудие. По приказанию есаула Чернецова все конные и севшие на повозки и орудийных лошадей ускакали куда-то в тыл с полковником Миончинским. Пешие, кому не хватило места на подводах, остались с есаулом Чернецовым. Среди них был и Туроверов. Всего оказалось человек сорок с одним пулеметом французской системы. Но тот часто отказывал.

Красные наступали непрерывно. Бой продолжался. Отряд отходил. Наконец, атаковала казачья конница Голубова. Отряд быстро перестроился в каре и отбил атаку. Вторую конную атаку отбивали уже частично штыками. К несчастью, тогда Чернецов был ранен пулей в ступню ноги ниже щиколотки навылет. Конные казаки на время приостановились и, видимо, митингуя, решали, что делать дальше. Юнкера успели перевязать ногу есаулу, хотя он и противился.

Разрывы снарядов, свист осколков возвестили о продолжении боя. Красные били по отряду из орудий. Чернецов приказал залечь и отстреливаться. Потерь не было. После артобстрела Голубов прислал парламентеров, предлагая партизанам сдаться. Чернецов отказался. Наступление казаков возобновилось. Вновь отбили еще две конных атаки. Последняя атака была принята «на штыки». Патроны кончились.

Снова поступило предложение о сдаче. Храбрый есаул ответил отказом. Тогда командир красных стал вести переговоры. Чернецов согласился. Вместе с Голубовым подъехало с десяток человек парламентеров. Все спешились, подошли вплотную. Никто не ожидал подвоха. Винтовки были за спиной, шашки в ножнах. Переговоры начались с перепалки. И тут парламентеры оттеснили есаула от юнкеров и партизан. Невесть откуда подскакало еще десятка два верховых. С шашками наголо бросились они на партизан. Сопротивляться было невозможно… Обманом удалось Голубову захватить отряд врасплох. Партизан окружили и взяли в плен.

Не зная о случившемся, войсковой старшина Лазарев вел наступление вдоль железнодорожной линии. Лазареву сопутствовал успех, ибо Голубов настаивал на том, чтобы пленный Чернецов отдал распоряжение о прекращении наступления. Есаул согласился только после того, как Голубов гарантировал, что пленным будет сохранена жизнь. На том командир красных дал свое честное слово.

В станицу Каменскую из отряда с этим приказанием были отправлены двое — фельдшер и сестра милосердия, а также два парламентера. Но те с приказанием до станицы Каменской не дошли. Вернулись обратно, побоявшись, что партизаны там же и прибьют их.

Пленных красные казаки повели на хутор Астахов, где был штаб Голубова. Чернецов идти не мог. Голубов дал ему коня и приказал подхорунжему Подтелкову со взводом казаков сопровождать пленных на хутор. Сам же с остальными поскакал вперед. По трафаретам на погонах Туроверов определил, что здесь были казаки 9-го, 10-го, 27-го и 29-го казачьих полков, а также 6-й гвардейской батареи. Все были фронтовики, целыми частями оставившие фронт и возвратившиеся домой.

Как только Голубов скрылся из вида, казаки взяли партизан «в плети». Начали сечь и приговаривать:

— Немцы не держали наших атак, бегли от казачьей шашки, а вы, молокососы, все атаки отбили! Мы вас научим! А ну заполучи, щенок, поперек спины! А ну ишо! Хлеща нагайками и плетьми, гнали бездорожно, по полям. Не доходя версты до железной дороги, конвой стал митинговать. Одни стояли за то, чтобы повернуть на Глубокую и сдать там пленных совету солдатских и рабочих депутатов, а другие настаивали на исполнении приказания Голубова, чтоб вести их на хутор Астахов. Тот был по другую сторону железной дороги. Предложение первых начало, как будто, пересиливать. И вдруг один конвойный увидел дымящий бронепоезд, что шел из Каменской на Глубокую. Спор сразу прекратился. Чернецов, слышавший споры митингующих, предвидел опасность передачи пленных большевикам в Глубокой. Понимал есаул, что это, несомненно, окончится расстрелом. «Честному слову» предателя Голубова веры больше не было. Чернецов решил использовать момент. Спасая жизнь дорогих и близких ему молодых соратников-партизан, рискуя собой, он воскликнул:

— Ура! Наша берет! Спасайтесь, господа!

Этот клич был дружно подхвачен партизанами. Безоружные, бросились они, кто на охрану, кто бежать. Туроверов был в хвосте колонны пленных. До конвойных было далеко — метров пятьдесят, и потому он и еще с десяток человек бросились со всех ног к бронепоезду. Заметив бегущих навстречу, бронепоезд ускорил ход и начал удаляться. «Ура» вскоре затихло…

Туроверов обернулся назад, увидел рассеянных, скачущих всадников, убегающих по полю партизан. Конные вскоре совсем исчезли из виду. Разбежавшиеся по всему полю, чернецовцы остались одни. Туроверов приостановился, подождал бегущих за ним двух юнкеров и расспросил их. Они и рассказали, что есаул ехал с левой стороны от Подтелкова. Когда Чернецов крикнул: «Ура! Наша берет!», то хотел одновременно выхватить у Подтелкова из ножен шашку. Подтелков успел увернуться. Сам выхватил клинок и зарубил Чернецова…

Казачий конвой, увидав, что свершилось подлое, предательское убийство казака казаком, трусливо рассыпался, расскакался по полю, не преследуя партизан. Юнкера решили, что бронепоезд взят и Глубокая занята отрядом партизан Лазарева. Потому и торопились направить стопы свои туда. Звали с собой подъесаула. Туроверов мог приказать. Но ситуация была неподходящая. И часа не прошло с того момента, как все были в плену и у всех были равные шансы. Он отговаривал их. Напрасно доказывал он, что, судя по расположению вагонов, это бронепоезд красных. Они не согласились и ушли…

Николай остался один. Пробежав еще немного вперед к пахоте, он залег в борозде. Решил дождаться темноты и потом уже идти вдоль железной дороги на Каменскую. Солнце как раз заходило за горизонт. Вблизи никого не было. Мела поземка. Было холодно и одиноко. Темнело… Вдруг заметил он вдали нескольких всадников. Верно, конвой вразброд съезжался к хутору Астахову. Подъесаул насторожился и продолжал лежать. Выждав, когда совершенно стемнело и все кругом успокоилось, поднялся и пошел. Через четверть часа в темноте кто-то появился и упал впереди.