– Она залезла в мой телефон. Должно быть, узнала пароль. И увидела все сообщения и электронные письма.

Энди замолкает, предоставляя мне самой догадываться, что имеется в виду.

– Значит, есть другая женщина?

– Женщины, – поправляет он.

– О! Ясно.

– И там есть некоторые специфические фото…

– Мне обязательно об этом знать?

– Я вовсе не хвастаюсь, – бормочет он. – Правда в том – и не стоит меня жалеть, – что я оказался в ловушке и чертовски заскучал. А благодаря этим девушкам почувствовал себя лучше. Что в этом плохого?

– Ты безрассуден, Энди. Может, это полнолуние? Сегодня все ведут себя по-идиотски.

Энди бросает на меня обиженный взгляд.

– Слушай, я вызову тебе «Убер». Думаю, тебе лучше отправиться домой. Ты не можешь просто убегать каждый раз, когда возникает проблема.

– Я не могу вернуться домой. Элизабет сменила замки.

– Ух ты! Неплохо для нее.

– Почему ты на ее стороне? Ты ненавидишь ее, разве нет?

Я издаю тяжкий стон:

– Я ни на чьей стороне, Энди. Но, что бы я ни думала об Элизабет, я ее прекрасно понимаю. Ты разрушил наш брак, потому что не мог удержать свой член в штанах. А теперь ты разрушаешь свой второй брак. Я бы сказала, на этот раз Элизабет заслуживает моего сочувствия.

– Тьфу ты! Ты понятия не имеешь, как с ней сложно.

Я смеюсь:

– Так вот как ты оправдывал измену мне? «Ты понятия не имеешь, как сложно с Дженнифер. Она всегда такая несчастная». Это всегда чужая вина?

– Господи, ты изменилась. Что на тебя нашло?

Я наклоняюсь вперед и смотрю в его маленькие пьяные глазки. Это глаза обманщика.

– Мне просто все стало предельно ясно.

Энди моргает и отворачивается.

– Перестань так смотреть на меня, – бормочет он. – Ты заставляешь меня чувствовать неловкость.

– А ты надеялся, что благодаря мне почувствуешь себя лучше?

Он пожимает плечами, теребя подлокотник дивана.

– Я думал, ты поймешь. Ты всегда меня понимала. Я хотел спросить, не могу ли я здесь остаться. Я мог бы позаботиться о тебе.

У меня отвисает челюсть.

– Но не волнуйся. Я сниму что-нибудь на «Аirbnb»[36].

Энди дергается вперед, словно в штаны ему залетела оса, и вино снова проливается на брюки.

– Проклятье! – он встает и вытаскивает из заднего кармана брюк звонящий телефон. Подносит экран вплотную к лицу, затем отодвигает на расстояние вытянутой руки.

– Это она.

– Кто?

Энди вздыхает:

– Элизабет. А кто еще? Что мне делать?

– Поговори с ней.

– Но что мне ей сказать?

– Не знаю! Попробуй сказать правду, если еще помнишь, что это такое.

Он закрывает глаза, будто не желает видеть свое отражение в экране, и снова садится на диван.

– Да, дорогая, – отвечает он на звонок, съежившись.

Я слышу звуки пронзительной тирады в ответ. Энди слушает, приглаживая рукой растрепанные волосы, и время от времени вставляет: «Прости, прости…»

Я выхожу из комнаты, чтобы дать им возможность поговорить наедине.

Но через долгих пять минут вспоминаю, что вообще-то это мой дом и я могу находиться там, где захочу. Поэтому я возвращаюсь и встаю перед Энди, скрестив руки на груди и таким образом намекая, что пора закругляться с разговором.

Энди глядит на меня и одними губами произносит «извини», указывая на телефон в руке и закатив глаза. А затем на его лице возникает выражение неловкости и испуга.

– Я с Дженнифер, – бормочет он. – Ничего! Ради Бога, она умирает. Думаешь, я всех обхаживаю?

Я решаю, что пора ему бронировать комнату на «Аirbnb».

– Думаю, тебе лучше уйти, Энди, – говорю я.

Энди поднимает указательный палец – мол, еще минуту.

– Слушай, я возвращаюсь домой. Ладно? – Он смещает телефон от уха ближе к губам и добавляет: – Перестань плакать, дорогая, все в порядке. – Его голос снижается до шепота: – Да, да. Я обещаю вести себя хорошо. Обещаю… Да. Я все удалю. На самом деле я уже все и удалил. Да… Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Ты для меня единственная.

Он оборачивается ко мне с выражением, как бы говорящим: «А что я могу сделать?»

Для начала он мог бы уйти. Мне все это не нравится. Я не хочу быть посвященной в его изворотливую ложь, не желаю наблюдать за его уловками. И без разницы, что на другом конце провода Элизабет – женщина, не проявившая ко мне сострадания. Она все равно заслуживает моего сочувствия, потому что попалась на эту херню.

Наконец Энди заканчивает разговор и неловко поднимается, потирая шею.

– Тебе наверняка радостно будет услышать, что я еду домой, – сообщает он.

Мои руки по-прежнему сложены на груди.

– Значит, она пустит тебя обратно?

– Похоже на то.

Энди самодовольно выпрямляет спину, его краснощекое, недавно несчастное лицо теперь светится от триумфа.

И, несмотря ни на что, я ощущаю искреннюю жалость к Элизабет.

Надо же так бояться остаться одной, что мириться с обманщиком. Вот в чем беда с ненадежными мужчинами: ты цепляешься за времена, когда они были милыми, веселыми и трезвыми, и прощаешь их.

Энди хлопает себя по карманам, как всегда, проверяя телефон, бумажник и ключи.

– Ну, береги себя! – бодро говорит он. – А мне лучше вернуться домой, верно? Доставлю ей радость. Спасибо за вино, Дженнифер. Ты лучшая. И мне так жаль – по поводу всего.

И это его веселое лицемерие становится последней каплей.

– Знаешь что? – откликаюсь я. – Ты тоже лучший. Определенно, ты – лучшее, что случилось со мной сегодня вечером.

Его глаза сверкают мальчишеским задором:

– Да?

– Я увидела, как ты поступаешь. И, наблюдая за твоим маленьким спектаклем, поняла, кто ты есть на самом деле.

Он втягивает голову в плечи, как черепаха.

– Я была так рада получить твое письмо, Энди. Прочитав его, я подумала, что наши совместные годы не прошли впустую. Я оценила твою искренность. Но теперь я стала свидетелем твоего преображения. Ты говоришь верные слова, чтобы достичь своей цели, но думаешь при этом совсем по-другому. Ты ни о чем не сожалеешь дольше времени, чем требуется для того, чтобы сказать слово «прости».

Энди хочет меня перебить, но я поднимаю руку, и он только фыркает.