Рут много раз представляла себе этот момент, но в ее голове это был обмен репликами, а не физическое противостояние. Сердце билось о ребра, пытаясь выбраться из грудной клетки, и воздуха не хватало, чтобы надышаться. Она медленно спускалась по лестнице с высоко поднятой головой, решив не терять самообладания, но ноги предательски дрожали, и она обеими руками потянулась к перилам, чтобы не упасть. Когда Рут сошла с последней ступени, Адам отшатнулся, будто от чего-то ядовитого или опасного. Она заставила себя посмотреть ему в глаза.

Они стояли в коридоре лицом к лицу на фоне трех коллажей, нарисованных Лорен. Плечи Адама были опущены, а шея вытянута вперед, как у оленей, которых Рут так упорно старалась избегать, гуляя по Ричмонд-парку в их брачный сезон. У него на лбу и на верхней губе выступил пот, кожа казалась бледной, как воск, глаза покраснели – значит, он плакал. В ее груди что-то сжалось, и она почувствовала грозный сладковатый запах пива.

Адам подошел ближе.

– Как ты могла? – сипло прохрипел он. Рут вздрогнула. – Не понимаю, как?

– Я хотела тебе сказать, когда результат подтвердится. Пока есть только один тест на беременность, и он вполне может оказаться ложноположительным. – Только бы получилось до него достучаться: все еще можно исправить. – Адам, пожалуйста, давай сядем и поговорим.

Бесполезно: на мгновение на его лице промелькнула гримаса боли.

– Ты обманула и унизила меня. Далеко не в первый раз. Как ты могла?!

– Ради Лорен, – выдавила она сдавленным голосом.

Вместо ответа Рут слышала его тяжелое дыхание.

– Послушай, я просто выношу их ребенка! – воскликнула она. – Клянусь, на нас с тобой это никак не отразится, он целиком и полностью принадлежит им. – Рут опустила глаза и обхватила живот руками, защищая спрятанное внутри нее инородное тело.

Она не хотела его провоцировать, но, как только последнее слово сорвалось с ее губ, лицо Адама исказила гримаса ненависти. Его крик смешался со стоном:

– Нет!

На щеку брызнули капли слюны, и перед глазами пронеслись фотографии из газет: простые, но беспощадные лица мужчин, пытавших и убивавших плоды обмана – детей, которых они считали своими. Поддаваясь защитному рефлексу, Рут обхватила живот и согнулась пополам: она была готова на все, лишь бы спасти ребенка. Его черные кожаные туфли остановились в миллиметре от ее голых стоп. Спина напряглась в ожидании удара. Но ничего не произошло: Адам остановился, и Рут затрясло крупной дрожью. Она отшатнулась и рухнула у подножия лестницы, охваченная чувством облегчения и приступом тошноты, – к горлу подошел горько-кислый привкус рвоты. Они уставились друг на друга, с ужасом осознавая, чего им только что удалось избежать.

– Я постоянно спрашивал тебя, что случилось. Когда ты лежала в кровати, притворяясь, как теперь уже ясно, больной, я спрашивал, была ли ты у врача. И когда я напрямую задавал тебе вопрос: “Знает ли Лорен что-то, чего не знаю я?”, ты даже бровью не повела и ответила: “Нет, не переживай”. Ты врала мне прямо в лицо! Сделала все по-своему и плевать хотела на последствия!

Рут смогла заговорить не сразу.

– Я сделала то, чего хотела твоя дочь. – Выражение его лица никак не изменилось, поэтому она продолжила, упорно стремясь найти общий язык. – Я пыталась сказать тебе правду. Еще в самом начале, когда мы мирились после ссоры в ресторане, но ты сменил тему. И было еще много моментов, когда у меня был шанс, но каждый раз меня перебивали или мне становилось слишком страшно. Прости меня.

Но Адам не слушал.

– Ты все делаешь по-своему, – повторил он. – Всегда. Сначала аборт, потом перестала пить таблетки, сорвалась на мне… У тебя вообще свой жизненный путь, обособленный от моего, да? И на меня тебе плевать.

Рут стало больно от ощущения несправедливости.

– Хватит меня в этом обвинять! Я этим сыта по горло.

Адам долго смотрел на нее, затем сказал:

– Ты хоть представляешь, каково мне? Я стану посмешищем! Моя жена в пятьдесят четыре года тайно забеременела и вынашивает ребенка от моего зятя – это же цирк какой-то! Ты только представь! – Гнетущая тишина. Помолчав, он продолжил: – Мы с тобой оба все понимаем, – его голос звучал приглушенно и сухо, – ты решила в последний раз пуститься в репродуктивное путешествие и доказать, что можешь обойтись и без меня.

Рут раздраженно вздохнула: опять все то же самое, как будто по книжке.

– Ты ошибаешься. Сотни женщин по всему миру пошли на это ради своих дочерей, а их мужья окружили их любовью и поддержкой. Погугли, и сам убедишься. – Адам снисходительно фыркнул. – Ради Лорен я пожертвовала собственным телом и рискую здоровьем. Нормальные люди называют это альтруизмом.

Адам занервничал.

– Кто еще в курсе?

– Ну, очевидно, персонал клиники.

Он молча выжидал.

– Еще Лорен сказала Алекс.

Адам мрачно кивнул.

– Ясно, семейная тайна. То есть вы все специально держали меня в неведении, плели у меня за спиной интриги, тайно ездили в клинику и продумывали это ваше… – он запнулся, подыскивая правильное слово, и добавил с отвращением: – …безобразие.

Рут ничего не ответила.

– Кто еще?

– Только Шейла.

– Только Шейла, как же! – злобно передразнил ее Адам. – Она Саймону растрещит и всем нашим знакомым!

– Нет, обещаю.

– Думаешь, я тебе поверю? – спросил он, вскинув брови.

Откровенное презрение ранило Рут в самое сердце.

– Адам, я тебя понимаю. – Она поднялась, решила сделать последнюю попытку. – Я осознаю, насколько тебе сейчас плохо и какую боль я тебе причинила. Мне придется приложить огромные усилия, чтобы все исправить, но мы можем пройти через это вместе, как команда, – сказала Рут и раскинула руки в стороны. – С чем мы только не сталкивались, и ведь все равно остаемся вместе, да?

Он выставил руки вперед, будто желая оттолкнуть ее.

– Ты все испортила, Рут. Раньше, как бы ни было тяжело, мы решали все проблемы вдвоем, наедине. В этот раз ты решила посвятить в свои дела всех, кроме меня. “Нас” больше нет.

Рут подошла ближе и едва ли не бросилась ему в ноги, но Адам обошел ее, толкнул дверь в кабинет и сказал:

– Я посплю в другой комнате.

* * *

Рут села на нижнюю ступеньку, уткнулась лицом в колени и так сильно прижалась к ним веками, что в глазах потемнело. Обхватив ноги, она раскачивалась взад и вперед.

Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Бывало и хуже. Ты справишься.

Успокойся. Успокойся. Успокойся.

Она почувствовала его присутствие: он стоял за дверью в нескольких футах от нее, безжалостный и безразличный.