Рут неуверенно заглядывает в глаза доктора – непроницаемый, профессиональный взгляд.

– Об этом сообщат в мой колледж?

– Не волнуйтесь, Рут, все строго конфиденциально.

Этот маленький добрый жест – вслух произнесенное имя – трогает Рут, и она плачет навзрыд. Понимая, что врач не хочет видеть ее истерику, она встает и уходит.

* * *

Адам возвращается с утренних лекций и застает возле своей комнаты Рут, сидящую на каменных ступенях. Она уткнулась лицом в колени и раскачивается взад и вперед. Вокруг нее черным пятном расплывается плащ. Раньше она никогда не приходила днем. Он рад ее видеть, но тут же чувствует неладное. Она сказала, что им нужно поговорить. Срочно. В его комнате. Он открывает дверь и пропускает ее вперед. Она хочет его бросить, ей нужен кто-то посерьезнее, такой же, как она сама, – Адам боялся этого с самого начала. Ему кажется, что он влюблен. “Не вздумай ее уговаривать, пусть это быстрее закончится”, – думает он про себя.

Они стоят друг напротив друга, почти как в кино.

– Говори, – произносит он, стараясь звучать невозмутимо.

– Я беременна, почти девять недель.

Вздох облегчения – и тут же паника.

– Чего же ты молчала?!

– Первый тест был отрицательным. Я подождала еще месяц и сделала второй. Узнала два часа назад. – Бледная как мел, она замерла неподвижно, прижав руки к груди. – Потом сразу к тебе.

– Прости, – это из-за него, и он должен взять вину на себя. – Не знаю, как так вышло, я проверял все презе…

– Нет-нет, не извиняйся, – твердит она и резко качает головой, будто хочет вытряхнуть мысли из головы.

Его жизнь рушится, но он решает действовать по проверенной временем схеме.

– Я женюсь на тебе. Ну, если ты не против, конечно, – неуверенно произносит он, будто актер, не успевший отрепетировать свои реплики.

– Спасибо, но это не потребуется. Я прерву беременность, – говорит она твердым, решительным голосом, но к глазам подступают слезы.

– Я понимаю, но можем обсудить…

– Нет, я уже все решила, – заявила Рут и всхлипнула. – Нужно торопиться.

“Этого не может быть”, – думает Адам.

– Но это не единственный выход. Если оставишь ребенка, будем растить его вместе…

– Это не ребенок! – кричит она, и по ее щекам стекают слезы. – Это просто сгусток клеток, который появился по ошибке! И если я с ним ничего не сделаю, мне конец!

– Я понимаю, просто… – начал Адам, но Рут не дает ему договорить.

– Есть клиника, где мне могут помочь. Если они согласятся, мне сразу нужно будет заплатить взнос, но у меня не хватит денег… – Она замолкает и с замиранием сердца ждет ответа.

Адам отшатывается назад.

– Я заплачу, сколько потребуется, но давай все обсудим, давай поговорим.

Он никогда не падал в обмороки, но в этот самый момент его настигает похожее чувство: в глазах потемнело, в нос ударил запах антисептика и эфирных масел. Все вокруг будто разом исчезло.

* * *

Рут плохо ориентируется в Лондоне и в метро. Она потерялась и дважды села не на тот поезд. Возле эскалатора будто специально для нее висит рекламное объявление:

Сотрудники и консультанты – только женщины – проводят ее мимо однотипных кабинетов с белыми стенами, растениями в горшках и картотечными шкафами. Они подчеркнуто вежливы, но едва ли приветливы.

– Вы уверены в своем выборе?

– Да.

– Вы состоите в отношениях с потенциальным отцом?

– Да.

– Он осведомлен о прерывании беременности?

– Да.

– Желаете ли вы обсудить другие возможности?

– Нет.

– Считаете ли вы, что ваше душевное здоровье значительно ухудшится, если вы решили бы оставить ребенка?

– Я бы совершила самоубийство, – отвечает Рут, ни капли не преувеличивая.

Женщина объясняет, что, учитывая обстоятельства и возраст Рут, врачи, вероятно, одобрят прерывание беременности, но перед процедурой необходимо выдержать срок ожидания, который должен составлять не менее недели. Рут подписывает документы и платит шестьдесят фунтов.

На обратном пути к вокзалу Паддингтон Рут снова заблудилась и кругами ездит по Кольцевой линии. Она смотрит прямо перед собой, обдумывая это важное, печальное, взрослое событие, которое обрушилось на нее. Каждый раз, когда поезд с освещенных платформ ныряет в черноту туннеля, она задает себе одни и те же вопросы, будто раз за разом проводя языком по огромной язве во рту.

Сможет ли она ухаживать за ним? Нет.

Хочет ли его? Нет.

Стоит ли его оставить? Нет.

Боль в груди и в животе невыносима: Рут кажется, что ее разрывает изнутри. Ее тело захватили враждебные клетки – без разрешения и согласия. Они угрожают ее жизни, и ради самосохранения от них просто необходимо избавиться. Рут никогда не была в больнице, и ее пугает перспектива в ней оказаться, но она готова на все, лишь бы остановить чудовищный поток гормонов, превращающих ее в машину для вынашивания детей.

Большую часть денег, отложенных на питание на этой неделе, она тратит на здоровую бутылку джина и пьет его, сидя в горячей ванне. Затем идет в библиотеку: в медицинских словарях, энциклопедиях и учебниках по антропологии она находит рецепты абортивных средств, за ингредиентами отправляется на оксфордский рынок. Чудодейственный отвар она варит в своей комнате на газовой плитке – на вкус какая-то отрава, ее тошнит. Рут мечтает, чтобы ее матка сжалась и исторгла вредоносное содержимое. Она регулярно ощупывает вагину, надеясь обнаружить на пальцах менструальную кровь. Но тщетно.

В ночь перед абортом они с Адамом идут в часовню Нью-колледжа, чтобы послушать концерт Элгара для виолончели. Знакомая мелодия, протяжная и чарующая, окутывает Рут, но она никак не может в нее погрузиться. В часовне холодно, она начинает дрожать. Адам набрасывает ей на плечи свою куртку, но теплее не становится. Рут стоит на эскалаторе, и он поднимает ее высоко-высоко, – выше семьи, друзей, Адама – в другой мир, где живут люди, совершающие немыслимые поступки. Она даже не может поговорить с ним об этом, ведь у нее нет подходящих слов, да и – что бы он ни думал – альтернативы тоже нет.

* * *

Процедура назначена на утро субботы, так что не придется прогуливать лекции. Клиника находится в Ричмонде, и Рут нужно успеть туда к семи. Адам взял у матери машину, сказав, что они хотят провести выходные на море. В половине шестого он ждет Рут у входа в колледж. Выехав из Оксфорда, они едут к автомагистрали – на улице еще темно. Разговаривают мало. Сиденья пахнут кожей. Ее мутит, но она не просит Адама остановиться, чтобы не опоздать. Маршрут оказался довольно запутанным, и они теряются в паутине красно-серых пригородных улиц. Наконец доезжают до клиники – невысокого бетонного здания, похожего на офисное. Адам провожает ее до двери и остается снаружи.