– А как же Москарев? – спросил Андрей. – Ведь он все-таки смог как-то общаться с нею. Пусть понял что-то неверно, но… Понял!

Антон Михайлович выпустил дым и неуверенно покачал головой.

– Откуда вам вообще все это известно? – спросил Андрей.

– История Москарева, рассказанная им самим в тетради, которую он оставил в своем доме и которую нашел один из таких же случайно провалившихся, как и вы.

– Смолин?

– Да, именно. Тетрадь и сейчас у меня. Конечно, многое в ней лишь бред нездорового человека, но кое-что полезное я оттуда извлек.

Андрей удивленно поглядел на собеседника, затем достал из рюкзака дневник и положил перед Антоном Михайловичем.

– Вот здесь, – Андрей демонстративно постучал пальцем по обложке. – Здесь тоже есть записи из его тетради…

Антон Михайлович придвинул дневник, раскрыл на первой странице и стал читать.

– Это дневник Сергея Смолина, – продолжал Андрей, – который мне дала его… – Андрей замолчал, уставившись на Антона Михайловича, который поднял взгляд и теперь смотрел на парня с легкой ухмылкой.

– Что-то не так? – спросил Андрей.

Мужчина пододвинул к себе дневник и провел ладонью по обложке.

– Значит, его дневник…

– Верно… Его дочь отдала мне его.

Антон Михайлович кивнул и принялся раскуривать погасшую трубку, задумчиво глядя на обложку. Молчание затягивалось, но Андрей терпеливо ждал. Когда наконец в воздух поднялись новые клубы дыма, Антон Михайлович сказал:

– У меня есть такой же.

Потеряв дар речи, Андрей смотрел в ухмыляющееся лицо собеседника и пытался уложить в голове новую информацию. Минуту назад откуда-то из недр бумажных завалов на столе был извлечен второй дневник. Судя по обложке – полная копия того дневника, что был на руках у Андрея. И это меняло ситуацию. Рушило теорию, которую он усиленно старался выстроить в своей голове прямо сейчас.

Антон Михайлович раскрыл дневник, полученный от Андрея, и принялся листать его, задерживаясь на некоторых страницах.

– Хорошая работа, – сказал он.

– Я не понимаю, – прошептал Андрей.

– Расскажите для начала, как именно он попал к вам, – сказал Антон Михайлович, не поднимая глаз от страниц.

Андрей в подробностях поведал историю, начав с записки, которую нашел на столе у Лизы, и о том, как она совершенно случайно помогла ему решить первую загадку. Все это время Антон Михайлович продолжал листать страницы с улыбкой на лице. Когда Андрей закончил на том, как добрался сюда, его собеседник закрыл дневник и отодвинул его в сторону. Снова раскурил успевшую погаснуть трубку и спросил:

– Думаю, теперь вас должен удивить, а быть может, и насторожить тот факт, что решение загадки нашлось именно на столе той девушки, которая дала вам дневник?

– Возможно. Но ведь она объяснила, как это получилось, и рассказала историю отца. К тому же в дневнике есть упоминание о ней самой, ее матери, да и числа для решения там же…

– Очень интересно, – задумчиво пробормотал Антон Михайлович. – Видите ли, автор дневника действительно Смолин, и я был знаком с ним лично, пусть и недолго, однако… Некоторые записи я не узнаю! Да, почерк, без сомнения, его и первая запись – прямо слово в слово. Но кто-то переписал его дневник, искусно подделав почерк и разбавив его записи какими-то странными числами и стихами. В оригинале их нет, как и того самого решения загадки. Вот, взгляните!

Антон Михайлович протянул Андрею свой экземпляр дневника. На его страницах не было никаких чисел, написанных зеленым цветом.

– Возможно, Смолин сделал две копии? – предположил Андрей.

Антон Михайлович выбил трубку прямо на стол, оставив горстку пепла дымиться на исцарапанной столешнице. Потянуло горелым.

– Мне это представляется странным: вручную переписывать свой дневник. В последнее время Смолину явно было не до того. К тому же, если бы он хотел сделать копию и оставить ее дочери, проще было бы прибегнуть к копиру.

– Разумно, – согласился Андрей. – Но понятнее не стало. А как у вас оказался дневник?

– Сергей сам отдал мне его, когда понял, что ему не удастся вырваться отсюда. Мы с ним несколько раз беседовали, но чем дальше он оставался здесь, тем хуже ему становилось. А я не знал, да и сейчас не знаю, чем ему помочь. Иначе бы подсказал выход и для вас. Что уж там – я не знаю, как мне самому покончить с провалами!.. Но самое противное: я вроде бы и не хочу, чтобы все это закончилось.

– Вам нравится быть тут? – удивленно спросил Андрей.

– Вы же видели, каков я там…

– Но жить в кошмаре…

– Здесь я, по крайней мере, живу…

Андрей не ответил. Молчание затягивалось. Антон Михайлович уже успел снова набить трубку и теперь потягивал ее с тихим свистом.

– А тетрадь Москарева тоже у вас? – наконец спросил Андрей.

– Да. В шкафу за моей спиной, между Толковым словарем и Историей России девятнадцатого века.

Андрей поднялся и подошел к массивному шкафу, украшенному позолоченными ручками, уже потертыми от частых прикосновений. Потянув за ручки, Андрей медленно раскрыл дверцы, петли которых отозвались тягучим скрипом. Нужные томики нашлись быстро, и между ними случайным бродягой затесалась потрепанная общая тетрадка. Андрей потянул ее к себе… и тут обратил внимание на один из корешков книги, что стояла на нижней полке. Присмотревшись, прочел имя автора: «Редьярд Киплинг».

Помнится, Антон Михайлович говорил, что нет у него никакого Киплинга. Но тогда он явно был не в себе.

Андрей закрыл шкаф, вернулся за стол и принялся рассматривать тетрадь. На обложке не было никаких надписей, а на первой странице Андрей обнаружил безумные заметки, отрывки которых он уже встречал в дневнике Смолина. Почерк у Москарева оказался мелким, аккуратным и достаточно разборчивым.

– Вы сказали, что дневник могли подделать, – сказал Андрей. – Но какой в этом смысл? Если это все с целью как-то запутать меня, то зачем нужна полная копия, пусть и с непонятными вставками? Все равно никакой возможности проверить подлинность дневника у меня не было.

– Но теперь появилась, – ответил историк. – Может, это дочь Сергея?

– Лиза?! Зачем ей это делать? Бред какой-то. Да и скопировать все настолько точно?..

Андрей придвинул оба дневника и раскрыл их. Идентичные записи, даже длина строчек и помарки те же.

– А Сергея по эту сторону вы давно видели? – спросил Андрей.

– Не видел с тех самых пор, как он пропал в реальном мире.

– Она попросила меня найти его, – сказал Андрей. – В один из провалов я обнаружил записку, которая как будто была написана его рукой… Но это всего лишь отрывок из стихотворения. Из него не ясно, что хотел сказать Смолин.